Славный корчмарь Заяц, владелец весьма и весьма прибыльного питейного заведеньица, точнее сказать – постоялого двора, под затейливым названием «За двумя зайцами», довольный собою толстячок средних лет, в меру бородатый, с длинным хвостом волос, пристально всматривался в нового постояльца. Одноногий дед не глянулся сразу – матушка не раз сказывала ему: бойся рыжих, бойся калеченных, бойся белоглазых. Белоглазые ему ещё ни разу не попадались, а вот с рыжими и калечеными дело иметь довелось, да… И матушка, дай ей Свароже теплое местечко у реки с кисельными берегами, оказалась в обоих случаях права. Все как один оказывались либо шельмами, либо около того!
В своей корчме Заяц привечал всякий народ: и торговцев, и лихих мужичков с большой дороги, и просто странников. А что, работа такая, не отказывать же… Старик, с запыленной торбой через плечо и крепкой на вид палкой в руке, несомненно, странником и был. Хотя, с другой стороны, ещё вопрос, много ли настранствуешь, когда одна нога тю-тю? Вот ведь же, занесла нелегкая калеку в его владения!
Тем не менее, нравился ему дед или нет, но вреда он Зайцу ещё никакого не сотворил, а стало быть – имел полное право рассчитывать в его корчме на сытую кормежку, отменное питье и место для ночлега. А ночлег, судя по позднему появлению деда, всенепременно ему понадобится. Правила у Зайца были без особых хитростей: любые удовольствия за ваш счет. И вообще, если бы он обслуживал только тех, кто ему лично нравился, то заведение давно бы уже разорилось. Тут не на личность смотреть надо, а на наличность, – шутил Заяц по вечерам, подсчитывая чистый прибыток. А ведь из леса бывает, такие рожи заглядывают!.. Дед по сравнению с ними выглядел сущим младенцем. Ха! Хорошо сказано! Ссущий младенец! Заяц довольно фыркнул в усы, и даже немного в бороду. Деда, на взгляд корчмаря, разменявшего этак шестой десяток, младенцем назвать было трудно, хотя вертел он головой по сторонам с поистине мальчишеским любопытством. Как зашел в корчму, так и застыл посередь нее, едва не разинув рот. Заяц и сам осмотрелся, пытаясь понять, что могло так заинтересовать вновь прибывшего? Бревенчатые, чуть подкоптившиеся стены, украшенные тройкой незатейливых лубков (на самом большом изображен то ли змей, то ли ящер, с успехом отбивающийся от вооруженного до зубов лихого вояки), шесть окон, низкий потолок, крепко сбитые дубовые лавки подле семи столов, за каждым из которых могло свободно разместиться человек восемь. Сейчас был занят только один стол, над которым кучеряво вился дымок, лижущий потолочные доски. Курильщик! Заяц чуть не сплюнул от брезгливости. Весь потолок провоняет своей мерзостью! Вона, его сотоварищи, сидят, пивко потягивают, а этот – смолит какую-то дрянь… Впрочем, четверка его единственных нынешних постояльцев (как подозревал Заяц, обычные разбойники), обитавшие в первой каморе, среди которых и находился этот курильщик, исправно платили, так что корчмарь в очередной раз сдержал своё негодование.
Так, ну что ещё у нас тут? Достаточно чистые полы, выметаемые раз в два дня исполнительной Стенькой, дурочкой-прислугой из приходящих, пара подпорочных столбов, покрытых простенькой резьбой, лесенка на второй поверх1, где ночуют постояльцы, да ещё стойка с корчмарем, то бишь с ним самим. Вот, собственно, и все, что мог видеть сейчас старик. Ничего любопытного, по крайней мере, с точки зрения Зайца. Ну и чего, спрашивается, он застыл посередь горенки? Причем застыл не где-нибудь, а именно на
