Я предложил Кате М. забыть о том, что она ведущий редактор интернет-журнала, то есть человек с постоянной пропиской в интернете, а вспомнить, что сноуборд – это ее храм, а горы – бог. Она подняла взгляд с экрана лэптопа, фыркнула:
– Ну и где он?
Москва в это время года тонет в соплях, дождях и серостях. Мы забились в угол Казанского вокзала с двумя походными рюкзаками, двумя чехлами со сноубордами и тремя билетами на аэропоезд. Митя опаздывал. Митя опаздывал очень. Регистрация на рейс самолета вот-вот начнется.
К вокзалу подошел поезд до аэропорта, и мы тяжело проследовали на перрон, ожидая, что Митя появится в последний, залетит в вагон, мы обнимемся и засмеемся в эйфории от предчувствия первого снега. Поезд отчалил. Мрачные, мы переглянулись.
– Я бы встретил его на перроне, – говорит во мне отчаянье.
Очередь на регистрацию состоит из четырех человек. Двое из них – это я с Катей М, а двое других – рюкзаки, на которых мы сидим в надежде. Печальная Катя М. отрывается от ноутбука.
– Мы бы не проглядели его. Если только он не забыл лыжи и не полетел босиком. Митин чехол можно вместо солнца использовать.
– Да, когда он валяется в комнате, то мешает мне спать, на самом деле.
Что-то обожгло мое боковое зрение. Гордой и прямой поступью Цезаря Митя приближается к стойке регистрации.
– Что, телефон нельзя включить? – сразу набросилась Катя М.
– Никаких телефонов, никаких интернетов в путешествии!
Катя М. сделала свое классическое «пффф».
– Ладно, мы все-таки в сборе. Это главное, – она захлопнула лэптоп, поднялась.
– Вообще-то нет.
Если описывать все коварство и лукавость Митиной улыбки, то это место прожжет страницы до самой корочки.
1.
– Привет, – я легонько толкаю офис-менеджера. Рыжая девчонка отпружинивает, снимает наушники.
– О, привет. Как ты?
– Тоска. Что делаешь?
– Сериал смотрю, – то ли улыбнулась, то ли оскалилась она.
– Отличный способ провести время на работе, – я похлопал ее по плечу.
После университета, затерянного где-то, и, дай бог, что бы в горах, ребенок солнца оказалась прямиком на этом самом месте и все время была здесь. Что-то вроде утреннего фундамента рабочего офиса. Остальные: классические совы, чей уровень функциональности с утра равен количеству градусов на южном полюсе. Пингвины перемещаются на кухню за кофе, обратно к монитору с мониторингом соц. сетей. Затем мы пьем кофе небольшой группой.
– У кого какие планы на конец месяца? – спрашиваю я, облокотившись на мотивирующий постер у стены и попивая кофе.
– Поболеть, пожалуй, – отвечает меланхолия из своего красного чая с какой-то ужасно пахнущей приправой. Вполне возможно, что это глинтвейн. А вон тот парень вообще только что пришел. Тоже мне отдел.
– Похоже, у тебя есть планы, – замечает кто-то.
– Пользуясь случаем, хочу первый забить себе отпуск. Точная дата затеряна в конце месяца.
Окружающее недоумение ясно дало понять, что середина осени не самое популярное время для отпуска. А сейчас я поддам им:
– Поэтому срок сдачи сдвигается, господа.
Воздух по-особенному качнулся и тяжело уперся в собравшихся. Не моя вина, не моя вина. За работу!
В этой конторе я был недавно и первый раз в жизни главенствовал над проектом. Так решил главнокомандующий.
В офисе он появляется редко. Поэтому, после моего звонка, встреча была назначена в ресторанчике на обед завтрашнего дня. Я очень надеялся, что разговор пойдет о проекте, за который я отвечал головой.
Осень уже прожевала деревья, оставив от них одни веточки. Погода не собиралась расхмуриваться в ближайшее время.
Я с друзьями то и дело поглядывал веб-камеры со склонов. Подъемники стояли над ужасно коричневыми рыхлыми склонами, но это как-то скрашивало то, во что превратилась эта осень.
