Глава 1. Девяносто шесть шестьдесят
– С вас сто четыре рубля.
– А сколько стоит кефир? – у нее было всего сто. Она все рассчитала до копейки. Если сложить все покупки, должно было выйти девяносто шесть шестьдесят. При этом домой придется шлепать пешком, хорошо еще что недалеко. Всего семь кварталов, затем поворот в проулок, между старыми кирпичными стойками ворот по тропинке с разросшимися вдоль нее люпинами. С бензиновой гари улиц в сахарный запах цветущих растений. Герметичный двор со старой, почти сгнившей беседкой под липами. Странное место практически в самом центре города.
– Семьдесят пять, – рябая кассирша недовольно подняла голову. За Олькой собралась очередь, остальные кассы, как назло, были закрыты.
– Там на ценнике шестьдесят семь со скидкой.
– Забыли поменять, – равнодушно бросила та, дежурный ответ на все вопросы покупателей. В магазине было душно, дрянная экономия на кондиционерах, когда воображаешь, что пара атомов холодного воздуха слишком дорого стоят. Хотелось взять холодный пакет молока из витрины и прижать ко лбу. Но на это не было денег. Олька чувствовала нарастающее раздражение очереди. Кто-то гневно зашипел себе под нос. Кассирша пристально смотрела на нее. Уставшая и потная. Серые линялые глаза, в которых переливалось безразличие.
С вас сто четыре рубля, только где их взять? Стоявший за Олькой парень с двумя банками энергетика и чипсами, своим билетом к инфаркту, повернул к ней голову и внимательно осмотрел. С ног до головы. Она уловила движение боковым зрением.
Ну и что? Что ты видишь?
Сумочка Майкл Корс, туфли Маноло Бланик, строгая юбка карандаш, белая блузка – девочка из офиса по соседству, секретарша из телефоне? Не угадал. Что еще? Бухгалтерия? Банк? Неправильно. Вряд ли он сообразит, чем она занимается. Мир сложен, устроен дурацки, чтобы существовать в нем, необходимо разбираться в тысячах понятий. Что можно увидеть?
Ничего. Одежду, сумку и туфли. Внешнюю оболочку, фальшивую как Бланик за пару тысяч с уже успевшим треснуть супинатором. Сто рублей – бутылка кефира и булочка. Дома еще пятнадцать тысяч, но это оплата за квартиру, иначе хозяйка выставит на улицу и все станет совсем плохо. Выставит из обшарпанной, с темным паркетом и запахом старых вещей, но почему-то уютной квартиры. Идти ей некуда.
– Там на ценнике шестьдесят семь.
– Вы будете брать или нет? Я уже чек открыла, – запаренная кассирша ерзала на стуле, а потом громко взвыла, – Алишееер! Ключ!
– Девушка, вы издеваетесь? – тихо произнес рассматривающий ее парень, за ним кто-то возмущенно застонал, будто эти тридцать секунд были вопросом жизни и смерти.
– У меня не хватает, – Олька еще не придумала, устроить истерику или просто молча покраснеть.
– Сколько?
– Четыре рубля, – стараясь смотреть спокойно, она повернула к нему голову. Младше нее, лохматый, небритый в темной кожаной куртке, на которой проступали белесые затертые пятна. Уловив отчаяние в ее глазах, он сунул руку в неудобный карман узких джинсов и высыпал на тарелку у кассы горсть мелочи. Монеты звякнули о пластик, одна соскочила и упала вниз. Вынужденная милостыня от незнакомца, плата за время. За время Ольке платили всегда.
– Спасибо, – выдавила она, забрала покупки и покачивая бедрами отправилась к выходу.
– Не за что, – кинул он ей в спину. Она точно знала, на что он смотрит сейчас. Он смотрит на ее зад, туго обтянутый юбкой.
Вид ему понравится без сомнений. Олька это тоже знала. Перехватив пакет с булочкой в левую руку, она вышла на улицу. Толкнув тугую пластиковую дверь. Из магазинной духоты на уличную. Белая блузка, юбка карандаш, сумочка – хотя в джинсах и майке, конечно, удобнее. Только нельзя. На встречи надо ходить только так. Или искать места, где можно переодеться.
