Молчание за обеденным столом давит, словно тяжелое одеяло, под которым невозможно дышать.
Металлический звон приборов о тарелку отдается в висках, а монотонное жужжание холодильника режет слух, превращаясь в раздражающий фон.
В этой тишине даже самые незначительные звуки приобретают неприятную отчетливость, и от этого хочется сбежать.
Домашняя еда давно стала для меня пресной и безвкусной – я ем просто потому, что так надо, не ощущая ни вкуса, ни удовольствия.
Салат, стейк – механические движения, привычка, инерция.
По той же причине я до сих пор прихожу ночевать домой, к Лене. Пятнадцать лет брака непросто перечеркнуть, даже когда все важные слова уже давно сказаны.
Мы поженились через месяц после знакомства, на первом курсе университета, словно спешили застолбить друг друга, пока жизнь не разлучила нас по разным сторонам. В Ленку тогда были влюблены половина потока: яркая, умная и веселая, она притягивала к себе, как магнит, словно свет, вокруг которого вьются мотыльки.
Когда она ответила согласием на мое предложение, я был вне себя от счастья.
Помню тот момент до мельчайших деталей – у меня даже дрожали пальцы, а она рассмеялась моей неуверенности, запрокинув голову, прежде чем сказать «да». Казалось, впереди у нас бесконечность, наполненная радостью, мечтами и планами. Через год она забеременела, но случился выкидыш. Через два года – ещё один.
Врачи разводили руками. Судя по анализам, объективных причин для невынашивания не было.
Ленка держалась молодцом: истерик не устраивала и, чтобы отвлечься, с головой ушла в карьеру.
По окончанию пятого курса она уже управляла небольшим, но перспективным агентством недвижимости. А когда я, идиот, вложил все свои сбережения в бизнес приятеля, который впоследствии прогорел, она протянула руку помощи, предложив должность директора по маркетингу.
Я принял предложение, скрепя сердце, но в конечном итоге не прогадал. На сегодняшний день «Монолит» лидирует в рейтинге агентств недвижимости, и его бразды правления перешли в мои руки, после того как Лена, пару лет назад решившись на процедуру ЭКО, взяла бессрочный отпуск.
Я краем глаза смотрю на неё: сидит напротив, молчаливая и собранная. Её лицо будто высечено из камня, ни единой эмоции. Раньше она такой не была.
Порой мне кажется, что она просто разучилась что-либо чувствовать.
– Как на работе? – она первой нарушает молчание. Голос звучит ровно, незаинтересованно. Это даже не вопрос, а ритуал, как молитва набожного перед едой.
– Всё отлично. – Мой звучит так же пусто, как её вопрос. – Заявок много. Менеджеры зашиваются.
Кивнув, она опускает взгляд в тарелку. Призрачное чувство вины поднимается изнутри, но я от него отмахиваюсь.
Так уж вышло, что за эти пару лет «Монолит» перестал в ней нуждаться. Агентство работает отлаженно и чётко, так что Лене нет больше смысла каждый день мотаться в офис. Я в этом не виноват.
Едва заметно кивнув, Лена тянется за салатницей. Я смотрю на её руки. Раньше я любил их касаться: целовать, сплетать наши пальцы. А теперь это просто… руки. В них нет ничего особенного.
Я вглядываюсь в её лицо: светлая, почти прозрачная кожа, бледно-розовые губы. Последние несколько лет я всё чаще сравниваю Лену с другими женщинами, которых вижу в офисе и по пути на работу. И чаще всего – с Аней.
Молодая, яркая, пылкая, энергичная. Анна смеётся так, как Лена уже давно не умеет. Её энергия притягивает не меньше, чем копна огненных волос в купе с сиськами четвёртого размера. Её появление в моей жизни спасло меня от депрессии, в которую я медленно скатывался в своём умирающем браке.
Анька вернула мне тягу к сексу и желание презентабельно выглядеть. Я скинул восемь килограмм и даже сделал пересадку волос.
