I. Об одном мастере-оружейнике XVI века
Году этак в тысяча пятьсот сорок четвертом в славном городе Милане жил один довольно известный оружейник по прозвищу Гуаста-Карне, что означает «Разящий плоть». Мэтр Гуаста-Карне выковал самые благородные шпаги из тех, что в последние полвека сверкали под пыльным солнцем полей сражений, он отчеканил самые изящные доспехи и закалил самые лучшие кинжалы из тех, что отскакивали, не ломаясь, от кольчуг знатных синьоров и монсеньоров.
Он изготовил кирасу, в которую облачился Франциск I во время битвы при Мариньяно1, и шлем, красовавшийся на голове императора Карла V Габсбурга2 в бесконечные дни его сражений.
Когда двое дворян в вопросах любви или чести считали уместным обратиться к правосудию Божьему, то за рапирами по такому случаю они обращались именно к оружейнику Гуаста-Карне. Мэтр был не только искусным кузнецом, владыкой молота и наковальни, еще он слыл мудрым наставником и не знал себе равных в галантной науке владения шпагой. Он был учителем фехтования, чья блестящая репутация затмевала собой славу самых знаменитых фехтмейстеров Италии.
Возможно, Гуаста-Карне был единственным, кто в совершенстве владел секретными приемами, неподражаемыми ударами из кварты и точным искусством исполнения глиссады, этой коварной ловушки мастеров, живущих по ту сторону гор.
В оружейном зале мэтра Гуаста-Карне бывали многие храбрейшие и благороднейшие фехтовальщики из Неаполя и Палермо, Франции и Германии, Испании и Фландрии. По вечерам, закрыв мастерскую и кузницу, мэтр давал уроки, и тогда подмастерья становились его учениками. И каждый из них вздыхал втихомолку:
– Ах! Если бы я был столь же умелым как учитель! Может тогда в один прекрасный день он позволил бы мне поднять глаза на Марианну!..
Марианна была дочерью оружейника.
Девушке было восемнадцать, и была она красива, как Мадонны на полотнах урбинца Рафаэля; как и прекрасная Форнарина, великая модель великого живописца
