Часть первая
Лондон
Осень 1870
Рыжая шерсть Тоби сливалась с золотом сентябрьской листвы. Растянувшись под мощным дубом, сеттер упоенно грыз палочку.
Полюбовавшись летящей паутинкой, Сабуров свистнул собаке:
– Пойдем, милый.
Тоби что-то недовольно пробурчал и Сабуров расхохотался.
– Я знаю, что ты готов гулять вечно, но теперь у нас появился свой сад, пусть и маленький.
Максим Михайлович обзавелся садом весной. Покинув комнаты на Гилберт-плейс, он переехал в небольшой особняк в Сент-Джонс-Вуде.
Мистер Браун одобрил его решение.
– Клиенты доберутся к вам и в те края, – заметил чиновник. – С точки зрения безопасности Сент-Джонс-Вуд предпочтительней. Уваших бывших соотечественников вырос на вас приличный зуб, мистер Гренвилл.
Зуб, как выражался Браун, не имел отношения к делу разгромленной Цепи. Сабуров доказал, что граф Шрусбери, курировавший секретные разработки в Арсенале, получал деньги от русского военного ведомства. По мнению Брауна, теперь сыщик стал первоочередной мишенью для парней с Фонтанки.
– Думаю, что они знают, кто занимался убийством Шрусбери, – сварливо сказал Браун.
– Ведите себя осторожней, а лучше прекратите брать частных клиентов, мистер Гренвилл. Мне отчего-то хочется назвать вас графом, хотя вы отказались от титула.
Сабуров давно понял, какой титул носит сам Браун, но уважал его стремление к приватности. Максим Михайлович действительно не захотел становиться графом Гренвиллом, объяснив, что привык оставаться обыкновенным эсквайром.
В разговоре с Брауном он заметил:
– Шрусбери убили летом прошлого года, однако со мной до сих пор ничего не случилось. Я буду осторожен, а что касается частных клиентов, то моя репутация строится именно на них, а не на делах правительственного толка. О Цепи никто никогда не узнает, а одно удачное частное расследование привлекает с десяток клиентов.
О разгромленной Цепи Сабурову напоминал только красноватый шрам на правой ладони. Браун не интересовался его происхождением. Рассказывая чиновнику о случившемся в Америке, Сабуров не стал вдаваться в излишние подробности. Браун понятия не имел о несостоявшемся венчании фрейлейн Якоби. Последняя, согласно разделу научных новостей в The Times, теперь работала в химической лаборатории Гарвардского университета.
Сабуров начал просматривать раздел летом, познакомившись с его главным и, как она шутила, единственным автором.
– Сначала мы познакомились, а потом я стал читать ее заметки, – Сабуров прищурился. —Вот и она. Сейчас Тоби забудет о палочке.
На парковой дорожке блеснули волосы цвета палой листвы, прикрытые хорошенькой шляпкой изумрудного бархата. Тоби, радостно залаяв, бросился к девушке. Сабуров, улыбаясь, тоже пошел навстречу леди Хелен Огилви.
Миновав кованую ограду постоянно запертого Кенвуд-хауса, сыщик заметил:
– Графы Мэнсфилды предпочитают жить в Шотландии. Жаль, что такое прекрасное имение пустует.
Указав на классические белые колонны, он прицепил поводок к ошейнику Тоби.
– Как насчет чая в Spaniards Inn, леди Огилви?
На женщин в пабах еще смотрели косо, однако Сабуров надеялся, что в старинном заведении найдутся приватные комнаты.
В зеленовато-серых глазах леди Хелен заиграла усмешка.
–Я журналист, а не поэт, мистер Гренвилл. Даже тень великого Китса не вдохновит меня на создание оды или элегии. Я предпочитаю сухой язык науки.
Сабуров добродушно отозвался:
– Да и соловьи скоро отправятся в Африку вслед за цаплями.
Леди Хелен педантично поправила его:
– Последние зимуют довольно близко, во Франции. Смотрите, – девушка подняла голову, —вот и они.
Над ними проплыл клин печально перекликающихся птиц. В Британии Сабуров иногда тосковал по журавлям, появляющимся осенью в дымном небе Петербурга.
