Май 2018
Вдох-выдох, вдох-выдох. Это
выглядело, как будто после долгого нахождения под водой ты
выныриваешь и хватаешь ртом воздух, чтобы надышаться. Точно
напоминало наши с Гариком эксперименты по задержке дыхания в
бассейне, когда он всплывал и шлепал губами, как немая селедка,
чтобы схватить побольше кислорода в легкие. Сейчас я испытывал то
же самое, только выбирался не из воды, а из сна. Из тревожного сна,
который подталкивал к действию.
Я сел в кровати, медленно приходя в
себя. Позвал девушку, с которой провел ночь по имени, но в ответ
услышал только перекличку птиц за окном и шелест листвы. Май
выдался теплым – конечно, не двадцать летних градусов, но тепло
по-весеннему, когда можно открыть окно, чтобы свежий воздух вместе
со звуками проникал в комнату, заставляя радоваться новому дню.
Отбросив одеяло, я вскочил и дернул
дверь ванной. Надежда, что она не слышит меня из-за шума воды,
растаяла, потому что никакого шума не было и свет в ванной не
горел. Постучав по косяку пальцами, чтобы сообразить, что
происходит и что дальше делать, я натянул джинсы и выскочил из
комнаты, продолжая звать исчезнувшую из постели девчонку.
На ум приходили разные варианты
исчезновения – от «пошла прогуляться» до дикого – она мне
приснилась.
– Здесь никого нет, кроме меня, –
услышал я голос Галины Петровны с первого этажа. Это наша помощница
по хозяйству, которая, наверное, уже готовила завтрак на двоих, как
я просил. – Кофе или чай? Что-нибудь принести?
– Нет. Не сейчас, – быстро ответил я
со второго этажа.
Голова гудела от бешено
закручивающихся в узел мыслей.
«Что я сделал не так? Чем мог ее
обидеть? Почему она ушла?»
Остановившись у лестницы, вернулся
назад, толкнул дверь и бросил взгляд на тумбочку – сотового не
было. Я не мог вспомнить момента, когда и куда его кинул.
Разворошил кровать в поисках
смартфона, потому что иногда засыпал с ним в руках, и столкнулся с
ее запахом, оставшимся на подушках и простынях.
Сладковато-ванильный, нежный, точно такой, каким бы мне хотелось,
чтобы обладала моя девушка. На секунду я забылся, откидываясь на
подушку, и закрыл глаза, вспоминая все, что произошло после ее
приезда ко мне.
Дурак!
Ругал себя за то, что проспал
момент, когда она могла уйти.
Уйти?
Почему-то я даже не мог
предположить, что она решит уйти, вот так просто, ничего не сказав,
сбежать утром. И если бы не сон, от которого я так резко проснулся,
мог бы еще валяться и ничего не предпринимать.
Сон…
Я давно не видел маму во сне.
Столько раз мысленно представлял, хотел увидеть, чтобы не забыть
черты, голос и ее прикосновения, но каждый раз после нескончаемой
бессонницы просто проваливался в темноту до утра.
Мама не снилась давно, но в этот раз
словно хотела мне помочь, хотя видение было не из легких.
Больничная палата, этот ужасный
запах медикаментов и стерильной чистоты, мать на современной койке
с приподнятым подголовником. Ее глаза закрыты, дышит часто, у меня
наворачиваются слезы. Знаете, все это пустая болтовня – про сильных
мальчиков. Когда тебе действительно плохо, сдержать их невозможно,
они сами текут; и я пытаюсь их скрыть, спрятав лицо в сгибе локтя и
уткнувшись в край кровати.
Там, на грани реальности, на меня
нахлынули чувства, которые я испытал, когда она впервые сказала,
что скоро нам придется попрощаться, что она всегда будет со мной,
но теперь незримой тенью помогать мне не сбиться с пути и сделать
правильный выбор.
Я не верил в поставленный диагноз.
Казалось, только в фильмах бывает, когда вполне себе счастливая
семья вдруг теряет самое главное – ее душу, то, что всех скрепляет
и объединяет. Потеря близких представляла собой потерю себя, по
крайней мере, какой-то её части. Я не представлял, как смогу дальше
жить. Просто не представлял.
