Такого шторма еще не было на веку Софи. Да много ли она видела за свои четырнадцать лет? Черное разгневанное море яростно набрасывалось на скалистые берега острова, высокие языки волн разбивались о камни, пенные клочья растекались лужами по прибрежным дорогам. Со стороны марины доносились высокие, пронзительные вскрики: И-и-и-! И-и-и! Казалось, отряд невидимых в ночи мальчишек бесстрашно заигрывает с морской стихией – нависает над бурлящим краем и с криками пускается наутек под шквалом брызг ломающейся стены воды. Чистейшая иллюзия – в это время все дети, кроме Софи, спали.
Движение частично перекрыли, что стало предлогом не возвращаться на виллу после ночного клуба. «Едем в казино!» – решил подвыпивший отец Софи. Каким-то образом ему удалось провести свою несовершеннолетнюю дочь в игорное заведение. Теперь, проиграв в автоматах все выданные ей деньги – «новичкам везет», но нет, – она скучала.
Южная ночь щедра к романтикам. Поднял голову к небу – и пропал в чернильном бархате звездной читальни. Фантазируй, мечтай, уводи за собой робких. Материалистам светят другие звезды. Хороши искры хрустальных люстр над игровыми столами, серебристые цепочки пузырьков в запотевшем бокале. Победное сияние глаз сиюминутных счастливчиков раззадоривает лихорадку проигравших. Отчаявшихся таинственный сумрак зала манит синим велюром диванов.
Стройная женщина в крупных украшениях поднимается из-за стола, одергивает подол маленького черного платья, неуверенной походкой идет к выходу. Спотыкается, теряет равновесие, некрасиво падает на колени. Пробегающий мимо официант, балансируя подносом на одной руке, второй – из чистого сострадания – подхватывает беднягу под локоть, помогает подняться. Длинная нить жемчужного ожерелья оказывается зажата коленом ли, рукой или ботинком, обрывается от рывка, и перламутровые бусины весело скачут по темному ковровому покрытию.
Женщина присаживается неподалеку от Софи, проваливается в мягкие подушки. Полумрак не может скрыть возрастных изменений на ее лице – макияж не выдержал испытаний долгой ночи и предательски поплыл, провалился в морщинки. Старенькая девушка. Очень старенькая, пожухлая девушка с дырами на колготках. Она тянется за шампанским, официант предупреждает ее движение и ставит бокал на низкий столик. Как бы между делом подхватывает с пола бусину, прикусывает ее и бросает обратно. Вся его фигура выражает презрение: бижутерия, пусть и дорогая.
Старенькая девушка заторможенно смотрит в пол. Кажется, она не в состоянии принять решение – собирать или не собирать блестящие шарики, а может быть, просто боится наступить на них и упасть опять. Вялая кисть свисает с невысоких подушек дивана, почти касаясь запятника туфли. Бокал так же близок, как и небольшая часть россыпи под ногами. Не предпринимая ничего, не меняя выражения лица, она встает и уходит.
Софи осматривается – в зале, кроме нее, ни одного зрителя. Пересаживается поближе к бокалу, подбирает пару жемчужин – они довольно увесисты. Оставляет себе на память. Еще раз стреляет по сторонам глазами и отпивает запретный напиток. Родитель не одобряет употребления алкоголя в столь раннем возрасте. Однако его подружки обычно ничего не имеют против и благосклонно прикрывают Софи.
В четыре утра игра шла всего за двумя столами. Беспристрастные крупье двигались автоматически, сгребая фишки с сукна стола. Отцу сегодня тоже не везло. Он пил виски и всё еще надеялся на удачу.
