– Не надо, прошу, остановитесь! –
кричу изо всех сил, пока человек с почти черными, горящими злостью
глазами пытается сорвать с меня остатки одежды. – Отпустите меня,
умоляю!
Меня удерживают сильные руки. Я
отчаянно призываю его остановиться, извиваюсь, бью и молю, чтобы
меня оставили в покое, слезы заливают мое и без того мокрое лицо.
Глаза настолько сильно болят, что, кажется, в них попадают литры
аммиака.
– Пожалуйста, отпустите меня, я не
хочу этого, вы делаете мне больно! – Я делаю еще одну попытку
вырваться из рук этого человека, но все безуспешно, я будто попала
в капкан, из которого невозможно выбраться.
– Продолжай, детка, я так
возбуждаюсь, когда мне хотят дать отпор, – спокойно говорит мужчина
и наклоняется, чтобы понюхать мои волосы, проводит носом дорожку от
макушки до мочки моего уха и прокусывает его, кажется, до крови. Я
вскрикиваю от резкой боли, и моей кожей овладевает рой неприятных
мурашек. Он наклоняется к моей шее и оставляет болезненный след
своим мерзким поцелуем.
– Тебе понравится, расслабься, я в
этом настолько хорош, что ты придешь просить еще. Так что
наслаждайся каждой секундой, проведенной рядом со мной.
Я чувствую, как его правая рука,
блуждая все ниже по моему телу, опускается между моих раскрытых
ног, и он закатывает от удовольствия глаза. Я давлюсь своими
слезами, когда он тянется к бляшке ремня на своих джинсах. Я делаю
глубокий вдох и, пользуясь моментом, пока его глаза закрыты, а рука
занята ширинкой, освобождаюсь от его хватки и, замахнувшись для
удара, даю ему пощечину такой силы, что мою ладонь разъедает от
пульсирующей боли.
– Ты, сука, совсем рехнулась?! – Он
быстро приходит в себя и отвечает мне моим же действием: бьет в
висок так, что, если бы я сейчас не лежала под ним на столе, я
могла бы отлететь на несколько метров. – Я не разрешал тебе
распускать свои маленькие ручонки, дрянь! Лежи смирно и просто
получай удовольствие! Вряд ли тебя когда-либо трахали так как это
сделаю я. – Он обволакивает рукой мое горло с такой силой, что в
мое обессиленное тело перестает поступать кислород, а легкие
наполняются клубами ваты.
– Отпусти меня, пожалуйста, –
задыхаясь, полушепотом снова умоляю его. – Я не могу… я не хоч… – Я
не успеваю договорить, как он резко отпускает мою шею, и я громко
проглатываю желанный воздух, пытаясь восстановить дыхание. Он
поднимается с меня и отходит в сторону.
– Ну, раз ты так просишь, то
конечно, – отвечает он на мою просьбу, скрещивая руки на груди.
Я растерянно смотрю на него и часто
моргаю, не веря в подаренный шанс на спасение. Но решив скорее
убраться отсюда, я спрыгиваю со стола, скидывая на пол прилипшие к
моему телу листы бумаги, некогда важных документов. Подбегаю к
двери и принимаюсь стучать кулаками по деревянной поверхности, бью
коленями и ногами по прочному изделию и зову на помощь, срывая и
без того охрипший голос. Я дергаю ручку вверх и вниз до тех пор,
пока она не ломается и не остается у меня зажатой между рук.
– Ты серьезно думаешь, что я трахал
бы тебя в месте, где к тебе кто-то сможет прийти на помощь? –
Громко смеется он, стоя прямо у меня за спиной. Он хватает меня за
горло и опаляет горячим дыханием шею из-за чего каждый дюйм моего
тела замирает. И когда я чувствую, как из моей кожи выходит
медицинская игла, я окончательно осознаю, что мне конец. Я понимаю,
что у меня больше нет ни выхода, ни помощи, ни возможности спастись
от этого чудовища.
Я виновата в том, что оказалась
здесь. Я виновата, что зашла в этот кабинет. Я виновата, что попала
в лапы зверя и мне теперь не удастся сбежать…
***
Широко раскрыв глаза, я выныриваю из
своих воспоминаний. Это он. Здесь. Стоит напротив меня. Я сама
пришла в логово хищника. Снова.
