«Поэма сумасшедшего»
Расстоянье и время меня отделили.
Мои близкие там, вдалеке, между нами мили.
И меня беспокоит судьба любимой.
Ну что же ты делаешь, моя Россия?
Обзовите фашистом меня и предателем Родины,
Но мой дом не там, где кровью правят учебники истории.
Мой дом и не там, где пожары оправданы.
Мой дом и не там, где над братом творятся расправы.
Мой дом и не здесь, где вокруг и везде меня бесы,
Грызущие плоть людей за чужие интересы.
И не хочется мне говорить вам о дряни,
Но не посмею молчать, когда сплошь и рядом
Гибнут гуманистические идеалы.
У ахейцев с троянцами долгая битва шла из-за Елены,
А прям предо мной бывшие люди кричат и доказывают – их рот переполнен пеной :
"Вот так и так! За Отчизну постоим и за гибнущего брата!" –
И приносят в жертву младенца –
Не за свои идеалы.
Того и гляди потеряют человеческий облик,
Но ничего не поделать,
Ведь глупой овцой правят волки.
Налейте им водки!
Побольше! Покрепче!
Быть может, упьются и нам станет легче.
Но вина из крови лишь пьют –
Волка не ноги кормят, а доверчивый люд.
Что за этюд!
Постановка похлеще Шекспира,
Где Гамлет не может решить:
Стоит ли месть кровавого пира?
Да не учит людей ни Шекспир и ни прошлое.
Дайте людям хлеба и зрелищ –
Только хлеб этот чёрств, а вместо зрелищ –
Пеплище.
А я и над Обью стоял – и не сбросился.
А в голове Мандельштам с подписью.
Угодило ж меня полюбить свою родную,
Милую,
Безобразную,
Юродивую.
Сколько слёз на тобой было выплакано – всё мало.
И рябина здесь кровью пошла…
Ну что за отрава!
И заплачет Россия, и взвоет.
Я в том уверен, но скоро ль?
Не закрыть нам всех шрамов на теле истории,
Изрисовано ими тело России юродивой.
И вот так шрам за шрамом и тело за телом.
Пластическая хирургия – тонкое дело.
И ведь скоро навзрыд зарыдаем.
И увидим те шрамы;
О них долго молчали, хоть и все знали.
Обращаюсь:
Сколько душ погубить невинных готовы
Вы (все вы, даже те, кто отрицает правду истории)?
Почему из-за вас предстоит нашим детям и внукам
Страдать, вспоминая чужие муки.
Под арест давайте меня, под арест, затем голову с плеч!
Искусство живёт без творца,
Когда оно хоть где-то увековечено.
В пустоту эта песня и всё же в лицо вам плюю!
Волки, ненасытные мерзкие волки!
Я вас всех прокляну.
Ну, давайте
Заставьте страдать единицу от миллиона.
Ваши головы рано иль поздно слетят, а народу свобода!
Когда-нибудь прозреют и остальные – глупые овцы больше не будут такими.
А пока наслаждайтесь, упейтесь слезами и кровью всласть.
Главное правило – народ это власть.
И из пепла как феникс восстанет Россия.
Жаль, что многие это уже не увидят.
Ниже подпись,
Число,
Александр Нефёдов.
Теперь можете называть меня
Смело
Предателем Родины.
Гражданин второстортной эпохи, гордо
Принимаю от вас фонарик свободы.
Обещаю: свои лучшие мысли дням грядущим подарю как опыт борьбы с удушьем.
***
И мне хочется больше рыдать и плакать. Но я знаю, что моя Родина – это любимая и две мамы. Они – мой свет, моя надежда на лучшее будущее, мои самые дорогие люди, часть меня. Не посмею быть слабым.
С уважением, ваш сумасшедший.
Цикл «От белой стены»
«О смерти»
Пуля в голову и конец.
Так просто,
Так быстро,
Но лишь на словах.
Человек – человек:
Без души никак.
К сожалению, так бывает,
Когда один полёт выбирает,
Другой выбирает изучение дна,
А третий изучение себя:
Вскрывая инструментом вены:
На руках.
Много способов сбежать,
Как будто в снах,
Нежелание бороться вызвано страхом:
Сжимая глаза – просыпаешься махом.
Почти как и здесь,
Только наоборот,
Когда человек отправляется в вечный сон-полёт
По бездонному небу сверхчёрной пустоты,
Выбирая смерть, не избежать беды.
Уходишь на тот свет?
А что здесь?
Делаешь вид, что никого нет,
Но
В дождливую, мерзкую погоду,
В снежный буран
И невероятную невзгоду
На могилу твою придут
