В двадцать первом веке говорить о
слепых договорных браках даже смешно.
И тем не менее я нахожусь в гостиной своей будущей невесты, которую
ни разу не видел, дабы совершить традиционный обряд прошения
руки.
Ключевое слово: традиционный.
От меня требуется сидеть молча и
изображать серьезного строгого юношу, пока семья в лице дедушки,
бабушки и двоюродного дяди расписывает мои достоинства
родственникам невестушки. Я вхожу в образ и время от времени
сдвигаю брови на переносице, дескать, сама суровость, и это вовсе
не меня пробирает на смех от разворачивающегося спектакля.
Мой дед увлеченно общается с её
дедом — причем, общается так, словно видит впервые в жизни, а не
приятельствует пару десятков лет. Басят, в основном, они. Остальные
— либо слушают, либо вставляют очень важные комментарии. По их
собственному мнению.
Довольно быстро теряя интерес к
льющимся обсуждениям, скашиваю глаза вбок и незаметно изучаю
собравшихся персонажей принимающей стороны.
Бабка — божий одуванчик,
малюсенькая, сухонькая, улыбчивая, вообще не разговаривает. И
каждые пять минут отработанным жестом поправляет правой рукой
косынку, проходясь кривоватыми пальцами по голове.
Косынку, мать твою.
Да, еще в прошлом веке на
определенных территориях женщины моего народа покрывали голову, но
в двадцать втором году третьего тысячелетия!.. Дичь.
Дед — монументальный мужик, сидит в
костюме и галстуке в июньскую жару и пьет липовый чай. По
квадратному подбородку и тяжелому взгляду считывается непростой
характер. Сурен Степанович властный, взвешенный и обладает
поставленной речью, как и положено руководителю. У него
производство по изготовлению полиэтиленовой пленки. Весьма
прибыльное, надо сказать.
А вот моя потенциальная тёща — та
ещё моль. Бледная, осунувшаяся, с печатью усталости. Ей, насколько
знаю, нет и сорока, но выглядит она значительно старше.
Следуя известной поговорке,
размышляю, если мать такая, то чего ждать от внешности
дочери?..
Зря я всё-таки не глянул на фотки
невесты. Вдруг там крокодил?
Мысленно посмеиваюсь, цинично
злорадствуя: конечно, крокодил. Какая нормальная девушка согласится
в восемнадцать выйти замуж, не зная жениха? Тут даже подвохов
искать не надо, всё и так ясно. Физиономия её матери — лишнее
подтверждение.
— Ну что ж, перейдем к сути, — мой
дедушка шумно вздыхает, и я понимаю, что экшн начинается. — С
Божьего благословения мы пришли взять из вашего дома горсть золы,
чтобы смешать её с золой нашего очага…
Фейспалм.
Не знаю, чего во мне больше: еле
сдерживаемого хохота или раздражения.
Чистой воды фарс. Будто эти двое не
планировали сегодняшнее мероприятие заранее. Неужели нельзя
обойтись без архаики и по-человечески провести сватовство? Что за
херня? Обязательно всё это «У вас товар, у нас купец» и прочее
бла-бла?
Камон, ребят, двадцать первый
век!
Отвлекаюсь на сообщения в
мессенджере. Парни угорают в общем чате, остро стебутся надо мной —
один круче другого кидают аллюзии на тему моего нынешнего
положения. И предлагают организовать бедолажному жениху побег,
чтобы продолжить вчерашнюю тусовку.
Скрываю улыбку. Кровь бурлит в
предвкушении.
Лето — это особенный кайф. Я
приезжаю в родные пенаты и предаюсь наиприятнейшим из смертных
грехов в обществе друзей детства. Отрываюсь так отвязно, что
воспоминаний хватает до следующего приезда. И живу по такому
сценарию лет пять, как стал столичным студентом.
— …пусть Лусинэ принесёт воды, —
доносится до меня обрывок беседы.
Спешно откладываю телефон.
Пропускать эту сцену — преступление. Ещё одна соблюденная традиция:
невеста по просьбе сватов приносит стакан воды, ей задают вопрос,
можно ли выпить, она кивает и ждёт, пока его опустошат, чтобы
унести. Коварность заключается в следующем: пьющий медленно
запрокидывает голову и имеет возможность из-под опущенных ресниц
рассмотреть «товар» на предмет изъянов. В этом кроется вполне
понятный смысл, ведь в старину мужчины не имели права открыто
глазеть на девушек. А если встреча с невестой происходит впервые,
то тем более.
