Глава I
НЕ ХУЖЕ, ЧЕМ ГЕРЦОГИНЯ
До чего же хорошо проснуться на даче ранним утром – птицы щебечут, через большое открытое окно в комнату, пахнущую сухим старым деревом, падают лучи солнца, льется свежий, чуть влажный, утренний воздух! Все это обещает бесконечно долгий погожий день, когда можно успеть переделать все дела… Хотя какие у нас дела? Я смотрю на Матильду – она крепко спит. Просыпайся, подружка, поскорее! Я не свожу с нее пристального взгляда, и вот она начинает беспокойно шевелиться, потом открывает один глаз.
– Аська, ты чего? – сонным голосом спрашивает она.
– Просыпайся, Матильда, уже девять!
Мотька протягивает руку и берет часы со столика.
– Не ври! Еще только восемь! – и она опять роняет голову на подушку.
Но тут в комнату заглядывает тетя Липа.
– Проснулись? Вот и хорошо! Летом нельзя долго спать! Вставайте, побегайте по саду для зарядки! У меня уже завтрак готов!
После завтрака тетя Липа сказала:
– Девчонки, у меня к вам просьба – пойдете гулять, цветов нарвите, ландыши, наверное, еще есть, хочется, чтобы в доме красиво было!
Ландыши! Как же я могла забыть! Это первое удовольствие лета! Потом будут другие цветы, ягоды, грибы, но сейчас кажется, что ландыши – лучше всего.
– Матильда! Айда за ландышами!
– Куда?
– Как куда? В лес! Ты что, никогда ландышей не собирала?
– Нет, у нас в деревне ландышей нет!
– Тогда бегом!
Через заднюю калитку нашего громадного участка мы попадаем в небольшой светлый лесок, по тропинке спускаемся к оврагу, переходим его, и вот мы уже в настоящем лесу. Теперь надо найти темное, сырое место, где растут ландышевые листья. Ага, вот и они. Их целое море.
– Да здесь одни листья, ландышей не видно! – огорчается Мотька.
Я наклоняюсь, чуть развожу рукой листья – и вот он, первый ландыш, еще не совсем распустившийся. Так приятно взять его за тонкий стебелек и со скрипом – мне этот скрип ландыша кажется очень волнующим – вытащить цветок! Какой же запах, лучше, наверное, пахнет только сирень! Мокрая, после дождя! О, предстоит еще и это! Летние наслаждения вспоминаются сами собой, одно тянет за собой другое. А Мотька тем временем упоенно рвет ландыши. Скоро в руках у нас два больших пучка.
– Все! Хватит! – командую я. – Когда завянут, наберем еще, но в другом месте!
– А ты много мест знаешь?
– Много! Пошли, отнесем тете Липе, а потом сходим на разведку!
– Какую разведку? – недоумевает Мотька.
– Надо же посмотреть, как тут все обстоит, что с прошлого года изменилось, кто приехал…
– А… Я уж испугалась, что опять надо что-то расследовать. Надоело хуже смерти!
– Да, сколько дел за полгода распутали…[1]
– Ой, Аська, давай про это не будем!
– Почему?
– Потому что стоит нам сказать, как, мол, хорошо без всяких расследований, как тут же появляется новое дело!
– Верно! – засмеялась я. – Ладно, не будем!
На обратном пути мы нарвали еще и фиалок.
– Как хорошо! – радовалась Мотька. – А говорят, в Подмосковье уже цветов не осталось!
Мы отнесли цветы тете Липе и отправились гулять по поселку. Первым нам навстречу попался младший сын известного врача-офтальмолога Уварова, дедушкиного закадычного друга.
– Валерка! Привет!
– О! Аська! Переехали?
– Да! Вот, познакомься, это моя подруга…
– Матрена! Очень приятно! – представилась Мотька.
– Матрена? Ты не шутишь? – поразился Валерка.
– Какие шутки? – Матильда вскинула на Валерку синие глазищи.
Тот сразу обомлел.
– Значит, так тебя и называть?
– Сокращенно – Мотя!
– А! Знаю! Слышал! – восторженно завопил Валерка. – Никакая ты не Матрена, ты Матильда! Кто может сравниться с Матильдой моей!
Мы покатились со смеху.
– Вот из-за этой фразочки она и назвалась Матреной, – сквозь смех сообщила я. – Слушай, Валерка, ты тут давно?
