Отложенная казнь

Кирилл вышел из автомобиля, раздраженно хлопнул дверцей и мрачно осмотрелся. Серое утро, серые дома, все будто пропитано противной сыростью. На этом фоне желтая лента ограждения просто резала глаз.

Он надел тонкие резиновые перчатки, в которых руки леденели сразу, в любую погоду, в любое время года. Плотнее запахнув пальто, он двинулся вперед. Нехотя. Кирилл ненавидел «уличные убийства». Всегда чужие глаза, в воздухе висит эта отвратная смесь страха и жажды зрелищ. Смерть – это таинство, неприглядное, глухое, тоскливое. Ее нельзя выставлять напоказ. Но… Он осмотрелся. К счастью, сегодня зевак мало, да и ребята из оцепления отогнали этих жадных стервятников подальше.

Кирилл привычно ловко проскользнул под линией ограждения. Асфальт с выбоинами и мелкими лужами. Щербатый, сиротливый, жалкий. И труп… Сначала Кирилл почему-то обратил внимание на ногу жертвы. Тонкую, худую и стройную, в серых узких джинсах, в ботиночке на высоком каблучке. Какая-то слишком хрупкая. Как и вся фигурка. Сколько же этой девочке лет? Вся она такая же тоненькая, миниатюрная, будто куколка. В короткой курточке, в белом свитерке, теперь испачканном кровью.

Кирилл подошел совсем близко, присел рядом с телом. Голова девушки была повернута в другую сторону, и майору сейчас так не хотелось видеть пустые глаза, застывшие на худеньком девичьем личике. Пока достаточно этого изломанного, брошенного тела, смешной крохотной сумочки, разметавшихся по грязи волос, красивых, густых, темных, как мех горностая. Собранных в косу…

Внезапно он подумал, что тут что-то неверно. Ведь на самом деле косичек должно быть две. Такие богатые, свисающие почти до талии. Эти косички совсем не вязались с торжественно-серьезным выражением еще почти детского, но уже удивительно красивого лица. Аристократически тонкого, с четкими, точными линиями, идеально правильными чертами лица и потрясающе гладкой молочно-белой кожей. И с огромными, еще такими наивными синими глазищами в обрамлении черных длиннющих ресниц. Откуда только такая почти царская красота у простой деревенской девчонки…

Кирилл на миг зажмурился. Что сейчас было? Они в центре города, немалого, между прочим. При чем тут деревня, косички… Он все же чуть нагнулся вперед и посмотрел на лицо убитой. Обычное женское личико. Симпатичное, в чем-то тоже наивно-милое, с чуть крупноватым курносым носиком, почти незаметными скулами и округлыми щеками. Глаза девушки оказались ожидаемо пусты. В этих красивых зеленовато-карих глазах навсегда застыло выражение удивления и тоски. Да и девушка эта явно старше той…

Кирилл раздраженно нахмурился. Суточное дежурство не прошло даром. В голову лезет какой-то бред…

– С тобой все нормально? – озабоченно спросили его. Чья-то рука сочувственно легла на плечо.

– Да, Вань. – Он машинально кивнул. – Насколько может быть нормально в таких обстоятельствах. Когда все это произошло? Кто-нибудь что-то может сказать?

– Естественно, свидетелей нет, – с угрюмым сарказмом известил его напарник. – Ее нашли в шесть утра. Первый, кто вышел из подъезда. Какой-то очередной любитель здорового образа жизни и активных ранних прогулок. Увидел, узнал, позвонил нам.

– Узнал, – акцентировал Кирилл. – Она местная?

– Да вот прямо тут и живет. – Иван указал на облезлую и расписанную неумелым подростковым граффити дверь подъезда. – Буквально пять шагов до дома не дошла…

– Как и в трех остальных случаях, – сухо напомнил ему друг. – Без экспертов видно, почерк тот же.

Он указал на кровь на груди и животе девушки.

– Четыре ножевых, – подтвердил напарник. – Похоже. Скорее всего, наш четвертый случай за год. Четвертый возможный глухарь.