Петр не отказывал себе в развлечениях. Любил веселые компании с
ночными загулами на пару дней под видом рабочей командировки и,
возвращаясь из очередной попойки, с каждым разом становился
раздражительнее. Рестораны и бильярдные, кальянные и тотализатор –
это его стихия. На его запросы уходила большая часть заработанных
средств и вместо совместного красивого будущего у его жены маячила
перспектива остаться в долгах. Женщины в его жизни тоже
присутствовали. Погреться и развлечься за чужой счет находилось
немало охотниц. В один из дней, придя с работы раньше обычного,
Есения и застала очередную потаскуху в их квартире.
- Мама, а мы сегодня будем шить платье для Клары? – спросила
четырехлетняя дочь Есению, перебирая ножками по ступеням
лестничного пролета.
- Если у меня хватит сил, детка, то я очень постараюсь тебе
помочь с одеждой для куклы.
Не успев переступить порог квартиры, хозяйка ощутила неприятное
волнение, как будто пришла не домой, а вторглась на чужую
территорию. Со стороны спальни доносились звуки, откровенно
говорящие за себя: на ее кровати кто-то трахался. Есения,
испугавшись, что это увидит дочь, быстро смекнула и, развернув
девочку, вывела ее на лестничную площадку. Позвонила в дверь к
соседке.
- Мама, мы что в гости к тете Лиде идем? – наивно заулыбался
ребенок, радуясь смене траектории движения.
- Да, зайка, она нас на чай приглашала, - Есения, приклеив
улыбку, едва сдерживала обиду и горечь.
Лида выручала иногда, помогая посидеть с девочкой. На удачу
соседка и подруга в одном лице оказалась дома.
- Лида, прошу тебя, пусть Верочка посидит у тебя, мне нужно одно
дело срочно решить.
Женщина по лицу поняла, что муженек соседки выбросил новый
фортель.
- Оставляй, конечно. Может поддержка нужна? – обеспокоенно
вглядывалась в глаза Есении.
- Надеюсь, что нет, - грустно улыбнулась. - Вера, веди себя
хорошо, я тебя скоро заберу. Спасибо тебе, Лида, - и вернулась в
свою квартиру.
Сняла пальто и скинула сапоги. Сохраняя выдержку и непробиваемую
маску на лице, двинулась по направлению звуков, которые надо
сказать к ее приходу стихли. Подойдя к дверному проему,
задержалась, собираясь с духом перед предстоящей картиной: голая
деваха, едва прикрытая простынями, сидела у изголовья и курила
сигарету, выпуская струю дыма в пространство, пепельница
примостилась с боку, а муж лежал в ногах и довольно улыбался в лицо
чужой женщине, так будто сама царица снизошла до смертного.
Несколько секунд держался кадр и вдруг театр кукол заиграл: девка,
вскрикнула, заметив постороннего, и злобно проговорила Петру:
- Ты же сказал дома никого? – снова переводя взгляд на стоящую в
проеме женщину.
Затушив окурок в пепельнице, прикрываясь хлопком белья, забегала
глазами по комнате в поисках одежды.
Петр оглянулся и подскочил с кровати, шаря по полу в поисках
штанов.
Есения смотрела на человечек, суетливых и растерянных, словно на
мерзких тараканов, что застали в темноте над пищей, включив свет.
Боли не ощущала. Уже нет. Она ушла плавно, день за днем, словно
горсть песка сквозь пальцы, не вернуть, не собрать. Остатки
совместной жизни осталось лишь стряхнуть с ладоней, зачерпнув новую
порцию жизни и зажать в кулак. Не в силах вымолвить слова, да и
какие будут тут уместны, развернулась и прошла в ванную. Слезы
высохли на глазах, не давая ни малейшего шанса пролиться. Открыла
кран и пустила холодную струю на лицо. Смыла с пенкой макияж. За
стеной слышались споры и суета одевающихся тел. Ее это волновало
слабо. Сейчас беспокоило другое: что делать дальше? Что вообще
делают женщины, обнаружив любовницу с мужем? Хлопнула входная
дверь. Ушла. Или ушли. Глубоко вздохнув, вышла из ванной комнаты и
сразу наткнулась на колючий и ехидный взгляд супруга.
