Со вчерашнего утра все так же небольшие капли осенней мороси обмывали старенькую деревню Борки, что расположилась в широкой низине, вдали от других населенных пунктов. Во влаге стояли ее лесные окраины, широкие поля, округлые луга и старые дома. Канавы вдоль хвойных лесов и пустых полей полнились водой. В такую погоду почти незаметными становятся проплывающие тучи, которые, растворяясь в массе подобных себе, превращаются в одну сплошную скатерть. Только присмотревшись, можно было слегка заметить медленное движение серой массы, что плыла в сторону темной линии высокого леса. Казалось, что мелкий преунылый дождь не собирается уходить до зимы, что серая гладь над головой никогда не отпустит из плена теплое солнце и необъятное голубое небо. Вода легко ложилась на мягкую сырую землю. Прозрачные капли, стекающие с желто-красных листьев, быстро наполнялись, тяжелели и, срываясь, торопливо падали вниз. Темные фигуры зданий хорошо выделялись на яркой палитре октябрьской осени.
Вечерело, когда белый автобус, который выехавший из города час назад, остановился на краю дороги. Дверь открылась, и на автобусную остановку вышел пятидесятипятилетний Юрий Лютый с двумя пакетами в руках.
Остановочный пункт, который был расположен недалеко от перекрестка вдоль главной трассы, веял сыростью и холодом. Невзрачная бетонная остановка, на фоне зеленого бора, выглядела старой. Юрий встал под крышу, проводил глазами уезжающий общественный транспорт, а затем посмотрел на тучи. «Дождь – мужику рожь!» – подумал он и достал из черного пакета темно-зеленый тонкий плащ, чтобы укрыться от непогоды.
Высокий мужчина покинул остановку и свернул на ямистую гравийную дорогу, которая обросла по краям густыми лозовыми кустами. Юрий с одним легким пакетом возвращался домой в маленькую деревню. В настоящее время автобус больше не курсировал в Борки, он высадил Юрия за семь километров от деревни. Так, как все рейсы были отменены, жителям отдаленного населенного пункта приходилось добираться своим ходом.
Юрий Лютый помнил, когда в последний раз автобусы заезжали в его деревню. Это было давно, лет двадцать назад, сразу после войны. Даже сейчас, в непогоду, дорога была не такая, как раньше, поэтому автобусам и легковым автомобилям трудно было по ней проехать. Хорошо, что еще почту и продукты доставляли людям. После войны на дорогу не выделяли больших денег, поэтому от перекрестка путь всегда был разбит тяжелыми тракторами, которые часто вывозили лес, или, в полевой сезон, проезжали этой дорогой к полям. Из-за плохой погоды дорога оседала, вымывались ямы. Новый асфальт класть никто не собирался, а старый уже давно разбился на куски и смешался с песком.
Теперь же, через деревню с восемью жилыми домами, по единственной улице ездили только лесники и аграрии. Районная власть говорила, что улучшит проезд, успокаивала жителей и обещала исправить ситуацию, раз в месяц посылая грейдер на дорогу, чтобы, он хоть как-то улучшил проезд широкой лопатой. А раз в год, в мае, когда над болотистой местностью дожди немного утихали, дорогу присыпали песочно-гравийной смесью, ровняли и утрамбовывали. Но этого хватало ненадолго. Когда для других лето казалось жарким и засушливым, в Борках то и дело гремели грозы. Вся вода уходила в реку, а весной, при таянии снега, река разливалась, выходила с берегов к лесу, заполняла собой болота и канавы. Поэтому, черные торфяные поля засевались в начале лета только ранними культурами. Люди не бросали плодородную землю, которая давала большой урожай в начале сентября.
Усталое тело Юрия Лютого неторопливо сокращало нелегкий путь домой. За первым же поворотом, за его спиной, скрылась серая автобусная остановка, старый перекресток спрятался за высокими деревьями и густыми кустами. Юрий старался обойти мелкие мутные лужи, которые не оставляли ни метра ровной поверхности по всей ширине дороги. Голубоглазый мужчина все больше прижимался к обочине, ступая высокими черными ботинками в грязь. Тихо хлюпала под ногами. Дождевая вода стекала по темно-зеленому капюшону, перед задумчивым вытянутым лицом падали чистые капельки туч. Морщинистое, белое лицо ощущало касание прохладного воздуха, спрятанные руки грелись под плащом.
