Дима упустил момент, когда это случилось. Просто понял однажды, что включает одну и ту же веб-камеру, чтобы посмотреть на неё. А не на океан, как это бывало раньше.
Надо заметить, что смотреть особенно было и не на что. Женщина на берегу сидела в основном неподвижно. К тому же спиной к вездесущему оку растыканных по всему миру вебок. И, наверное, гораздо интереснее, чем за ней, было наблюдать за водой, меняющей свой цвет с утра до вечера и то наступающей на берег, то устремляющейся прочь с отливом в зависимости от фаз луны. За солнцем, что вставало над океаном и тонуло в нем же, растушевывая охру так, что тонкая линия на границе воды и неба стиралась вовсе. Но почему-то, когда незнакомка появлялась на пляже, когда она садилась прямо на белоснежный песок и замирала, глядя перед собой, Димин взгляд невольно приковывался к её неподвижной фигуре.
Женщина была белой. Явно не из местных. Туристка? Но, если так разобраться – впервые он ее увидел почти полгода назад. Вряд ли у кого-то мог быть настолько длительный отпуск. Скорее, тут логичнее было предположить, что барышня – фрилансер, из тех, что работают удаленно и живут себе в кайф на острове. Или топ-менеджер какой-нибудь сети отелей, принадлежащих здесь в основном европейцам.
Ему нравилось строить догадки. Они рождались легко. Не то что сюжет новой книги.
Дима фыркнул. Зарылся пальцами в волосы и резко встал, так и не дождавшись появления незнакомки. За окном моросил противный обложной дождь. Снег сошел, обнажив зябко съежившиеся, почерневшие от влаги клены и голую землю, еще не убранную после зимы.
Он бы тоже мог жить где угодно… Он рассматривал варианты. Он хотел трусливо сбежать. От дождя, от промозглого ветра и снега вперемешку с дождем. От проблем. Но в последний момент останавливался. Понимая, что никогда себя не простит, если бросит то, что его держало здесь на поводке.
Пока Дима размышлял, глядя на дождь, в дверь позвонили. Нормальные люди в такую погоду сидели сплошь по домам, поэтому он сразу догадался, кто пожаловал.
– Да!
– Открывай давай, пропажа.
– Вы ошиблись адресом.
– Ха-ха. Очень смешно. Я сейчас описаюсь, – рявкнул динамик.
Дима тяжело вздохнул. Скосил взгляд на телефон, который отключенным лежал на консоли в прихожей вот уже, наверное, неделю. И в который раз про себя удивился, что Ваган продержался так долго. Не впустить его сейчас было совсем уж свинством. Дима резко нажал на кнопку. Домофон просигнализировал о том, что дверь благополучно открылась. Но его агент объявился лишь минут через десять. Запыхавшийся так, будто самолично поднял свое грузное тело на нужный шестнадцатый этаж, а не воспользовался скоростным лифтом.
– Тебе нужно ограничить потребление мяса. Хотя бы красного. И взять под контроль холестерин, – бросил Дима, понимая, что лучшая защита сейчас – это нападение.
– Вай, дорогой! Как ограничить? Ты, вон, вегетарианец. И что?
– Я, в отличие от некоторых, здоров, – буркнул Дима.
– И ни на что не годен, – парировал Ваган, опускаясь круглой, как блин, задницей на антикварную табуретку, чтобы разуться. – Еще чуть-чуть, Димитрий, и станешь ты безработным. Мамой клянусь.
Маму Ваган, как и всякий армянин, любил безоглядно. И если уж помянул всуе, то дела Димы и впрямь были плохи.
– Худшая безработица – это та, при которой не работает голова. А у меня она не работает, – поморщился он.
– А все почему, дорогой? Потому что мозгу нужно нормальное топливо. А не та трава, которую ты щиплешь, что тебе горный козел. Хороший шашлычок вмиг исправит любые проблемы. Или бозбаш. Или толма.
Ваган был большим умником и оригиналом. Воспитанный в довольно архаичной семье, он в совершенстве знал четыре языка и мог поддержать любую интеллектуальную беседу, но разговаривать предпочитал по-простому. С акцентом, который уходил из его речи, когда он переставал играть роль простачка, и который с легкостью возвращался при первой же необходимости, превращая округлые «о» в отрывистые, как будто каждый раз ударные, «а». И отчаянно жестикулируя.
