Зазвенел будильник, невозмутимо и
пронзительно. Надо было отключить его много часов назад, но тогда
она еще терпеливо ждала сон, который так и не пришел. Вместо него
подкрался сереющий рассвет. Он-то и разбудил утихший за ночь страх.
Страх, что предстоящее собеседование окажется очередным провалом,
что все в ее жизни по-прежнему останется окрашенным одним цветом –
серым. Словно припорошенное пылью зеркало, криво висящее в
коридоре.
Женщина подошла к нему, коснулась и
медленно провела линию. Закруглила ее внизу и двинулась вверх,
чтобы темная дорожка образовала овал. Добавила щелочки глаз,
палочку для носа, изогнутые червячком губы. Оставшееся пространство
заполнили нетугие пружинки. Хороша!.. Смахнула все одним широким
жестом ладони и отвернулась.
Зачем смотреть на себя настоящую?
Что нового там увидит? Обыкновенная она, на улице таких пруд пруди.
Мелких, бледных, с глазами неопределенного цвета: то ли
голубовато-стальным, то ли дымчато-серым. Одним словом, мышиными. А
волосы, наоборот, отличились, по-другому не скажешь. Умилительные
кудряшки для окружающих оборачивались для нее настоящим наказанием.
Они отвергали любой намек на прическу, и потому каждое утро
приходилось плотно зажимать их резинками и заколками. А короткая
стрижка отошла к списку неосуществимых желаний: кому хочется
выглядеть безумным светловолосым облаком?
Откуда на зеркале столько пыли?
Будто ее туда специально стряхивали...
В ванной женщина провела мылом вдоль
каждого пальца. Вниз, вниз, смывая грязь... Аккуратно, чтобы не
забрызгать манжет блузки. Вытереть все капли не спеша, хотя в
комнате разрывается будильник. Она никогда не чувствовала времени,
и, чтобы избежать опозданий в школу, в их семье ввели правило «двух
звонков». Часы заводятся дважды, и после второго сигнала пора на
выход.
Холодная вода помогла успокоиться.
Но теперь, чтобы из спального района успеть на собеседование в
центр, придется ловить такси и тратить деньги. А значит,
откладывается покупка нового мобильного телефона. Старый падал так
часто, что экран покрылся трещинами и лихорадочным миганием
предупреждал о близком конце. Ладно, проживет и без телефона, все
равно некому звонить. Да и вряд ли рука поднимется выбросить этого
бедолагу: все-таки мамин подарок. А на такси никуда не опоздает, и
колготы останутся целы.
От сквозняка дверь захлопнулась
сама, но ключ долго не проворачивался в замке. Когда же раздался
щелчок, женщина ощутила, что заперла не просто квартиру, а всю свою
прошлую жизнь.
У соседнего подъезда стояло
свободное такси. Добрый знак. Хорошо бы, чтобы и на Слободскую они
доехали благополучно, без задержек.
За окном пролетали известные с
детства улицы, но сейчас казалось, что знакомыми от них остались
лишь названия. И почему раньше эти перемены были ей неважны? Ведь
замечала же, как разрастался город с каждым днем. Безликие высотки
теснили тихие, спокойные дворики. Дороги неуклонно расширялись,
словно их растягивали выползающие из гаражей машины. Деревья,
наоборот, скукоживались или же причудливо выгибались, чтобы не
задеть струны проводов.
Но только в эту минуту ей стало
ясно, что людская суетливость пропитана дымом и гарью. Жаль, что
должно было произойти столько всего, прежде чем она поняла, что
невозможно втиснуть в один день накопленные годами дела. Не
получится мчаться всю жизнь. Да и не стоит оно того. Лучше
остановиться: вдруг за спиной человек, который ждет, когда на него
оглянутся. Она невольно обернулась. Никого, всего-навсего
забрызганное стекло в машине.
Однако она давно уже никуда не
летит. Скорее, тащится кое-как, будто окончательно завязла в чем-то
липком и противном. В собственном прошлом, если уж признаваться
начистоту. Как там писали в какой-то книжке? «Отпустите вину, иначе
она бетонной плитой придавит вас». Легко этому умнику было бросить
свое «отпустите». А как это сделать, как, если сил едва хватает,
чтобы дышать? Если обреченность наваливается с первой минуты
рассвета? Если в аптеке, куда она ходит за успокоительными, впору
выписывать ей карточку постоянного клиента и наливать настойку
пустырника в литровые бутыли?
