Отражение в стекле
Что такое сон? Если подумать, то сон – это плод фантазии спящего, но функционирующего мозга, который проецирует нам причудливые узоры своего воображения. Порой, мы их видим и запоминаем, а иногда нет. Бывают сны хорошие, бывают плохие. От плохих мы просыпаемся в холодном поту посреди ночи, а потом облегченно выдыхаем, понимая, что это сон, страх уходит, и мы погружаемся в небытие вновь. От хороших снов не хочется освобождаться, и лишь утром мы с горечью осознаём, что это был плод воображения. Мимолётный эпизод счастья, от ухода которого порой становится грустно, а может и вовсе захочется биться в истерике за то, что ты никогда не увидишь конца этого сна, да даже середины или, хотя бы, начала. Сны не терпят повторений, даже если они и похожи в сюжете, то детали всегда будут другие, другие имена, сюжеты, другая эпоха, пространство и время.
И всё же, мы движемся дальше, как бы ни было грустно прощаться со сновидениями. Ведь никогда у нас не возникало сомнений, где сон, а где реальность…
Секундная стрелка часов мирно отстукивала мгновенья, было чуть меньше трёх ночи. За окном размеренно шёл дождь, капли стучали по подоконнику старой многоэтажки, потерявшейся где-то в толще районов, окружающих центральные улицы города. Сквозь приоткрытую форточку слышались звуки редко проезжающих машин.
Отдельного внимания стоила сама комната. Обстроенная с максимальным минимализмом, небольшая, но уютная комнатушка, со светлым столом, заваленным карандашами, фломастерами, маркерами, ручками, а также скомканными, или бережно сложенными листами бумаги, некоторые из которых были скреплены воедино, образуя книги, толщиной с глянцевый журнал. Рядом стояла кружка недопитого чая, пара фантиков от каких-то конфет, кружка приминала распечатанное письмо. На отодвинутом от стола офисном стуле небрежно лежала толстая, но на удивление мягкая и приятная кофта, не стесняющая движения. На одной из ручек кресла были накинуты рубашка и какие-то свободные, домашние штаны. Шкаф, высотой почти до потолка, с приоткрытой левой дверцей, из которой будто выглядывал пиджак, чей цвет было невозможно разобрать в ночных потёмках. На полу одиноко скучал ковёр, лежащий ближе к тёмно-серому дивану, на котором неспокойно спал юноша, то и дело вздрагивая, ворочаясь, бормоча что-то под нос до тех пор, пока не проснулся со сдавленным криком не то отчаяния, не то боли.
Высокий рост, бледная кожа, чёрные волосы, в которых, при детальном рассмотрении, прослеживались оттенки коричневого. Юноша лет двадцати на вид всё ещё растерянно смотрел перед собой, приводя дыхание в норму. Кровь часто стучала в висках, внимая пульсу, казалось, стук сердца был в тысячи раз громче стука стрелки часов.
«Всего лишь сон… может, стоит радоваться этому? Или наоборот?»
Очередная попытка вспомнить сон ни к чему не привела, но всякий раз он ощущал, что там что-то важное! Что-то, что заставляет его радоваться и грустить одновременно. И ладно бы, если бы это было всего один раз, это повторялось всё чаще и чаще.
Артём был студентом местного университета. Для себя самого он слегка утратил мысль о том, а зачем он, собственно, продолжает учёбу, если она ему не интересна. Однако он изо дня в день продолжал ходить в университет, каждый раз, стоя на одних и тех же местах в одних и тех же коридорах, садясь на те же самые места в тех же самых аудиториях. Сложно сказать, был Артём доволен своей жизнью, или просто привык к вечно повторяющемуся циклу, который накладывался сам на себя одинаковыми витками. «Человек без цели» – одно из лучших описаний подобного типа людей, но в то же время можно было сказать, что его цель была намного сложнее, а потому и незримой даже для него самого.
