Пролог
Все говорят, что первая любовь похожа на вспышку молнии – ослепляет, греет, но быстро гаснет, оставляя после себя лишь воспоминание о свете и легкий запах озона. Я бы сравнила ее с падением стеклянного шара. Ты держишь его в ладонях, завороженный идеальной формой, игрой света внутри, холодной и абсолютной гладкостью. Он такой хрупкий, что дух захватывает, и в то же время кажется вечным, застывшим в своем совершенстве. Ты знаешь, что одно неловкое движение, один резкий звук – и хрупкая гармония может разрушиться. Но ты не веришь, что это возможно. Не хочешь верить. Потому что не можешь представить мир без этой хрустальной полноты в своих руках.
Его звали Лев. И он был моим стеклянным шаром. Моей первой и самой настоящей любовью. Историей, которую я пытаюсь рассказать не для того, чтобы вызвать жалость или слезы. А для того, чтобы понять саму себя. Чтобы найти в этом хаосе чувств тот самый смысл, который он так яростно искал в каждом кадре своей жизни. Чтобы доказать, что даже самое хрупкое стекло, если на него упадет свет, может рассеять его на миллионы крошечных радуг.
Это не красивая сказка. Это наша правда. Грубая, неудобная, местами невыносимая. Это история о том, как любовь становится спасением и испытанием, как вдохновение граничит с безумием, а красота оказывается другой стороной боли. Это история о том, как два одиночества нашли друг друга в холодном осеннем городе и как этого оказалось одновременно и слишком много, и слишком мало.
Он научил меня видеть красоту в трещинах на асфальте, в призрачных отсветах уличных фонарей на мокром булыжнике, в молчании заброшенных мест. Он показал мне, что мир – это бесконечная коллекция мгновений, каждое из которых можно поймать и остановить, если смотреть достаточно внимательно. Но он не научил меня самому главному – как остаться в этом мире, когда тот, кто был твоими глазами, уже не смотрит на него вместе с тобой.
И теперь, спустя время, я по-прежнему ловлю себя на том, что ищу его лицо в толпе. Вижу его профиль в причудливых изломах ветвей голых деревьев против вечернего неба. Слышу отголоски его смеха в шуме прибоя. Он стал тем самым следом, который навсегда остался в сердце и который уже не стереть, не изменив себя окончательно.
Эта история – моя попытка понять. Аккуратно, бережно, не торопясь. Посмотреть на наше прошлое при свете дня и осознать, что же это было. Искра жизни или вечное движение навстречу друг другу сквозь толщу времени?
Я предупреждаю сразу: конца у этой истории не будет. Потому что история любви не заканчивается. Она просто перетекает в вечность, превращаясь в тихий свет, который живет внутри тех, кто любил по-настоящему. А я храню этот свет. Каждое слово. Каждое прикосновение. Каждую секунду тишины, наполненную пониманием.
Итак, начнем. С самого начала. С того дня, когда осень только вступала в свои права, а я еще не знала, что значит – любить по-настоящему. До дрожи в коленях. До перехватывания дыхания. До самого сердца, готового раскрыться навстречу.
Глава 1. Белое и серое
Осень в этом городе никогда не наступала постепенно. Она обрушивалась разом, в одно неприметное утро, когда просыпаешься и понимаешь, что воздух уже не обволакивает, а щиплет кожу ледяной сыростью, а от земли тянет прелым сахаром гниющих листьев. Еще вчера мир упивался последними, поддельными ласковыми днями бабьего лета, а сегодня он был затянут в сплошной, бесцветный комок промозглой ваты. Казалось, даже звуки стали другими – приглушенными, укутанными в эту влажную пелену: голоса прохожих, гул машин, скрип веток – все тонуло в сплошном сером звучании.
Алиса ненавидела такие дни. Они напоминали ей размытую акварель, когда все краски на листе смешались в одну грязную, невыразительную лужу. Ей, всегда стремившейся к порядку и ясности, претила эта всепоглощающая неразбериха. Ее внутренний мир, такой же упорядоченный, как список дел в ежедневнике, бунтовал против внешнего хаоса.
