Когда широкую грудь Хакона Черного пронзил вражеский меч, тот не испугался. Любой мальчишка знает: пасть в бою, сжимая в руках оружие – честь, а не позор. Это значит: норны выткали на полотне судьбы его имя, а Одину для его тайных планов понадобился новый отважный воин. Хакон не задумывался о том, для чего Отцу лжи нужно столько могучих бойцов, он просто захрипел, поднял лицо к небу, разыскивая там валькирий, рявкнул во всю мощь огромных легких:
– Один! Я иду к тебе!
И умер.
Вокруг кипела сеча. Свистели стрелы, громадные топоры легко крушили деревянные щиты с криво намалеванными рунами, вопили и умирали люди, прибрежные камни щедро омывал кровавый прибой. В небе непрерывно сверкали молнии – там веселился, поигрывая молотом, Тор, беспутный и отважный сын одноглазого бога.
Смерти Хакона никто не заметил.
***
Он пришел в себя через некоторое – какое? – время, стоя посреди невероятно широкого пустого чертога, сделанного из блестящего металла. По обеим его сторонам зияли огромные круглые окна, но за ними не было ничего – только неуютная черная пустота, проткнутая множеством мерцающих белых гвоздей. Блестящий мраморный пол мелко подрагивал, словно где-то далеко внизу шел бой, отголоски которого добирались даже сюда.
– Я умер, – сказал себе Хакон Черный. – Я умер, Один призвал меня к себе, и теперь я стою на самом краю Гиннунгагап, зияющей бездны, из которой родились миры. Но где же Валхалла? Где обещанный вечный пир с лихими друзьями и никогда не заканчивающейся битвой, в которой не бывает смерти?
– Правила изменились, – голос прозвучал из-за спины викинга, и Хакон мгновенно развернулся, бестолково шаря рукой у пояса. В бою за такую неловкость его бы уже давно убили. А здесь… Ну да, здесь он и так уже мертв.
Напротив стоял человек. Высокий, седоватый, с золотой нашлепкой на месте правого глаза. На длинном лице с крупными выразительными чертами легко различались усталость и благородство. На черных одеждах был выткан узор, состоящий из ворон и девяток.
Хакон не думал долго – склонил голову и опустился на одно колено.
– Всеотец…
– Один, просто Один, – мягко сказал бог. – Рад видеть тебя, Хакон Черный. Ты славно сражался и, честное слово, жаль, что земной путь твоего хирда закончился так рано.
– Что? – Хакон наморщил лоб. – Жаль? Но ведь ты сам решил прибрать меня…
Один вздохнул.
– Давай-ка пройдемся. Все малость сложнее, чем ты думаешь.
Шаги отдавались в мраморной пустоте зала. Далекий гул уже не привлекал внимания.
– Видишь ли, мой друг-викинг… наше маленькое предприятие начиналось больше двадцати сотен лет назад по вашему счету. Нашей компании… то есть, я хочу сказать, компании богов, среди которых был и я…
– Асов.
– Что? А, да… верно. Словом, в определенный момент, по ряду довольно неудачно складывающихся причин, нам понадобились воины. Тренированные бойцы в товарных количествах. И тогда…
– Вы призвали людей севера. Норманнов!
Один как-то не очень уверенно нахмурился.
– В то время никаких… хм. Словом, мы обратились к другим могучим воинам, немного южнее. Поддерживали их, инвес… вкладывали в этот проект золото, буквально творили чудеса и водили хороводы вокруг. Но выхлоп… то есть результат был разочаровывающим.
– Вам следовало сразу найти нас, – сказал Хакон, чувствуя себя неловко от того, что приходилось давать советы богу. – Северная кровь горяча.
– Вероятно, ты прав. Мы и отправились чуть севернее, испробовали другой народ, живущий на полуострове среди теплого моря, и на первых порах казалось, что все идет как надо, но…
– Эти племена тоже оказались слабы?
– Люди, – с нажимом произнес бог. – Люди оказались слабы, слишком подвержены своим дурацким порокам, детским болезням – тщеславию, алчности, гордыне… А я ведь говорил Менелаю, убеждал его прислушаться к голосу разума – но он предпочел ввязаться в ту долгую авантюру, которая не давала достаточного притока мертвецов…
