Пролог.
Птица в клетке не может свободно летать, это тоже самое, что ей оторвать крылья. Но когда-нибудь её крылья снова вырастут (ведь этот мир полон разных чудес и здесь всё возможно), и она взлетит высоко в небеса, где и встретит свою судьбу и потеряет что-то очень важное.
Но сможет ли она разорвать цепи, которые всё ещё будут продолжать её держать на земле? И что за цепи? Железные? Аллюминевые? Магические? Противостихийные? Или необычные, невидимые цепи…дружбы, любви и…ненависти?
Чем же ей придётся пожертвовать, если она всё-таки разорвёт эти цепи? Чтобы что-то получить, надо отдать что-то взамен и при этом дороже желаемого.
Чем дороже и важнее та вещь для владельца, тем выше цена. Жизнь на жизнь. Смерть на смерть. Восстановление памяти былых годов на воспоминания, которые у тебя есть сейчас. Свобода на…чувства.
Хоть она не хочет ничем жертвовать, но уже за неё решили её и его судьба. А если они не согласны с этим, то придётся сражаться за то, что они хотят защитить.
Пора принимать более важные, сложные и взрослые решения. Пора чем-то жертвовать.
1 глава: долгий сон.
Какого это, проснуться спустя долгое время? Какого открыть очи и почувствовать жгучую боль в глазах при виде даже тусклого света?
Тёмноволосый парень лет семнадцати-восемнадцати лежал в белой большой палате один с закрытыми глазами на протяжении нескольких лет, сам того не подозревая. Его непослушные волосы за это время очень выросли и сам на удивление подрос.
К нему были протянуты прозрачные трубки, по которым из них текло что-то красное, напоминающее кровь, но светлее, и они иглами воткнуты в его вены. Так же ему была подставлена капельница и подсоединены кое-какие приборы, некоторые из них показывали ритм его сердца и скорость дыхания.
Всё шло хорошо на протяжении стольких лет, пока неожиданно один из приборов начал громче и быстрее чем обычно пикать. А затем парень резко принял полусидячее положение с криком:
– Лия!
Он открыл молочно-шоколадные глаза на пару секунд и сразу закрыл из-за того, что свет помещения для него оказался слишком ярким и жгучим.
Парень спешил привыкнуть к свету, но у него ушло намного больше времени, чем рассчитывал, а глаза всё болели и болели, даже после того, как он мог свободно смотреть вперёд.
Он пробежался взглядом по палате в поисках чего-то, жадно поглощая воздух ртом, а затем попытался встать с кровати, но почувствовал, что что-то ему мешает.
Немного оглядевшись, парень заметил трубки, воткнутые ему в руки иголками и провода на присосках, а затем несколькими движениями снял присоски, после которых на его слегка накаченной груди из-за тренировок в Академии Охотников остались следы. После чего аппарат, к которому он был подключен, начал пищать без перерыва показывая ноль.
А затем, не колеблясь вытащил трубки на концах, которых находились иглы, из рук и при этом сделав так, что он поцарапал себе ими кожу до крови. Из иголки потекла красная жидкость, а вот с капельницей всё было хорошо, словно ничего и не произошло.
Бросив вытащенное, он медленно встал с места, слегка пошатываясь.
По его рукам текла алая кровь, которая затем капала на пол, но недолго, так как царапины прямо на глазах быстро заживали и не с такой скоростью как у обычных людей.
Еле перебирая ноги, повторяя имя, которое он прокричал ещё до того как открыл глаза, он шёл к единственной двери, которая находилась в помещении. Но не успел дойти до неё, как она открылась, и в палату зашёл незнакомец лет двадцати.
Выглядел парень напуганным и запыхавшимся, словно бежал километр до палаты. У парня странная расцветка волос: корни чёрные, а затем фиолетовые и чем ближе к кончикам, тем они были светлее. В тёмно-синих глазах, увидев пациента, можно было заметить облегчение.
