Глава 1
Манным мешком по голове
– Зачем ходил, зачем бродил, зачем подарочки дарил? Из-за тебя, мой крокодил, ко мне никто-о не подходил! – верещала высоченная и тощая, как удочка, мадам, яростно вколачивая каблуки в новый линолеум.
– Она нам сейчас весь ремонт разнесет, – недобро кривилась хозяйка дома, поглядывая на плясунью. И скорбно подпирала щеки кулачком.
– И ведь какие деньги дерут, надо же?! – поддакнула пышнотелая бабища, набивая рот бутербродами с красной икрой. – Тоже мне – работа! В свое удовольствие напелись, наплясались… вон как тощенькая-то вихляется, рада небось, что на свадьбу пригласили… Наталья, она точно на твоего Кольку глаз бросила, вот поверь мне, бросила! Ишь как подолом-то – эть, эть!.. И ведь еще какие деньги загребут! Нет, соседушка, уж лучше б ты мне заплатила, я б тебе еще и не так юбкой-то! За деньги-то!
– Да какие там деньги, – отмахнулась хозяйка. – Их поэтому и пригласили, что берут недорого. А мой Витасик хоть и крупный бизнесмен, а деньгами не привык раскидываться, да уж… А ты, Ангелина Игоревна, кстати, картошечки попробуй, она у нас в этом годе сладкая, прям сахарная вся!
Пышнотелая гостья даже не повела бровью:
– Картошечки я и дома наемся, а на икру мне завсегда денег жалко, прям так жаба и давит. А вот у тебя, Наталья Федоровна, ем и ничего не давит! Прямо удивление одно, честное слово! Вот глянь – ам! И ничего! Ам-ам-ам! И только одна вкуснотища! А картошка сладкая, потому что заморозили вы ее в подвале, вот она и сластит, эка невидаль. А твой-то Витасик, коль крупный делец, мог бы свою свадьбу и в ресторации отметить, а не так вот – с полоумными бабами вприсядку!
Витасик, то есть Виталий Николаевич Кубышов, в свои тридцать шесть лет имел две торговые точки на рынке, бойко снабжал население китайскими лифчиками и семейными трусами, а потому считался весьма продвинутым господином среди жителей старенькой пятиэтажки.
– А я говорю – хватит икру-то жрать! Чай, не для твоей утробы поставлена! – уже рыкнула гостеприимная хозяйка и выдернула блюдо с бутербродами прямо из-под носа ненасытной гостьи.
Свадьба гудела уже который час, время давно перевалило за полночь, молодым хотелось поскорее удрать, хозяевам – выгнать всех гостей поганой метлой, а сами приглашенные, близкие и родственники, веселились все больше, песни горланили все громче и плясали все развязнее. Все труднее было работать тамаде, но деньги были уплачены вперед, и приходилось отрабатывать. Василиса Олеговна Курицына, уже не первой юности женщина, работала тамадой не впервые. Они с верной подругой Люсей, которая тут же рвала баян на все лады, частенько подрабатывали затейницами, но сегодня свадьба была какая-то особенно неспокойная – никто не собирался расходиться по домам, все мешали работать, а с бессовестными предложениями приставали одни только старики. Вот и сейчас какой-то господин-старожитель, который и трезвый-то не держался на ногах, рухнул на пол, а теперь ухватился за подол тамады и отчаянно пытался подняться. Подняться не получалось, а только юбка постыдно сползала с тощих бедер Василисы.
– …Мой любимый, точно боров, в мое ухо хрюкает… – продолжала петь частушки упорная Василиса, отбрыкиваясь от ухажера. Однако юбка ее явно тревожила. – О любви не говорит, только брюхом булькает… Граждане, уберите от меня этого поползня! Ну что ж в самом деле! Никто стриптиз не заказывал, за него даже и не заплачено вовсе, а тут принародно оголяют! Люся! Ну хоть ты его по темечку баяном наверни, прямо ведь весь наряд стянул! – не выдержала в конце концов трудящаяся тамада.
Люсеньке было не до того. Пальцы ее заученно бегали по кнопкам инструмента, а сама она терпеливо объясняла отцу невесты, какая распрекрасная у нее подруга:
