Пасхальные люди. Рассказы о святых женах

Я знаю, совсем недолго мне осталось проходить это земное поприще, мои дни на исходе.

Да, я умираю. Но мне не страшно, душа моя спокойна. Мое сердце бьется мерно и тихо. Я завершаю этот путь, чтобы начать Жизнь Вечную. Я иду Домой.

Настоящая жизнь быстротечна и настолько полна горестей и потерь, что порой смысл ее ускользает и теряется среди земной боли. Сейчас же, на пороге смерти, я оглядываюсь назад и, наконец, вижу весь узор своей жизни и воздаю хвалу Мудрости и Заботе Того, Кто однажды создал меня, призвал к Себе в рабы и дочери, определил мой путь и Кто сейчас меня забирает к Себе. Слава Тебе, Господи!

Самое первое, что я могу вспомнить из детства – это руки моей матери. Теплые, ласковые руки. Они нежно гладят мои волосы и легонько крестят макушку.

– Ульянушка моя! – слышу я голос матери, такой же теплый и ласковый, как ее руки. – Иулиания!

Руки отца иные. У него широкие ладони и крупные пальцы. Руки отца сильные и заботливые. Они поднимают меня высоко-высоко, так, что я достаю головою до неба. Я звонко смеюсь в вышине.

Сколько мне было лет тогда – два, три года?

Я росла счастливым радостным ребенком, окруженная любовью моих родителей, братьев, сестер и наших многочисленных слуг. Мой отец, Иустин Недюев, был ключником и служил при дворе благоверного царя и великого князя всея Руси Иоанна Васильевича. Папа был необычайно верующим человеком, главной добродетелью которого, как я сейчас понимаю, являлось нищелюбие. Наш дом всегда был полон нищих и странников – отец их кормил и одевал, а если было нужно, устраивал на ночлег.

Мама моя, Стефанида, дочь Григория Лукина, отца во всем поддерживала. Нищих из дома она никогда не гнала, а нас, своих детей, приучала бедняков и обездоленных любить и жалеть.

Помню, я уже постарше была, годиков пяти, мать вечером после чая меня бывало позовет:

– Ульяна, пойдем, послушаем, как люди в мире живут.

Я, радостная, бегу к маме. Мы с ней спускаемся в людскую, а там странник – седовласый старик в холщовой рубахе, подкрепившись горячей похлебкой, рассказывает всем собравшимся про свои паломничества по святым монастырям земли русской.

Этот старец был в нашем доме постоянным и желанным гостем. Поживет он у нас несколько денечков, погреется, сил наберется, а затем снова в путь отправится. А к нам через полгодика пожалует – поделиться историями.

Да, счастливо мы жили в доме родительском. Только не понимала я счастья своего, принимая его как должное. Пока в один день всего не лишилась.

Мы спускаемся в людскую, а там странник, подкрепившись горячей похлебкой, рассказывает про свои паломничества по святым монастырям земли русской

Тот день я помню смутно. Но эти неясные воспоминания, словно блики от огня, часто оживают и мучают меня. Я помню, что проснулась рано утром от крика маминой служанки. Такой крик я слышала впервые – это был крик-плач. Я села на свою кровать, боясь подняться. Затем, я помню, уже днем, нас, детей, повели в мамину опочивальню. Мама лежала на кровати совсем бледная, даже белая. В уголке перед иконой горела лампада и кто-то в черном читал вслух молитвы. В испуге мы застыли в дверях, не решаясь войти в комнату. «Попрощайтесь с вашей матерью, – тихо сказал нам отец. – Ее ночью забрал к Себе Господь».

Я помню, мы по очереди подходили и целовали мамину руку. Она была очень холодной. Такой эту руку я никогда не знала. Я поцеловала ее и заплакала. Я тогда не могла понять, отчего мама лежит неподвижно и как ее забрал к Себе Господь. Пока одна из сестер не прошептала мне: «Она умерла, Ульяна. Мамы больше нет».

Это была моя первая встреча со смертью, моя первая потеря в череде жизненных потерь. Второй потерей был отец. Он ненадолго пережил свою дорогую супругу. И скоро все мы остались сиротами. Мне было тогда всего шесть лет.