В весеннем лесу воцарялось утро. Он еще был окутан туманом, а ночные птицы все также самозабвенно пели свои любовные песни, но небо на востоке начало светлеть. Хотя до самого восхода было еще далеко, тьма медленно покидала мир.
У небольшого ручья, чей звон заглушался пением соловьев в прибрежных кустах, спал мужчина. Он лежал на расстеленном плаще у почти потухшего, слабо дымящегося костра, подложив под голову вещевой мешок. Его лошадь была привязана недалеко. Она тоже дремала. Изредка можно было слышать, как она фыркает, отгоняя надоедавшую мошкару.
Спавший мужчина был молод, ему явно было не больше двадцати лет. Дорогая добротная одежда выдавала в нем человека небедного, а черты привлекательного лица – благородное происхождение. Спал он крепко, его не тревожили ни звуки неумолкающего весеннего леса, ни комары, норовящие подлететь поближе сквозь легкий дымок костра.
Постепенно в лесу становилось все светлее, туман отступал от низинок, тая под первыми лучами солнца и задерживаясь лишь в самых сырых и темных оврагах. Лес зазвучал сильнее, радуясь новому дню.
Но вот, неожиданно, что-то переменилось. Потянуло холодом, а туман снова сгустился. Он стал наползать на небольшую поляну, где мирно спал молодой человек. Только в этом тумане было что-то странное и пугающее. Он перестал быть белым и невесомым, а постепенно темнел и густел, все ближе подбираясь к закутанной в плащ фигуре у костра. Не стало слышно птиц, словно этот туман поглотил все звуки.
Молодой человек вздрогнул во сне, застонал и открыл глаза. Он резко сел и заморгал, приходя в себя, не понимая, что его разбудило. Парень запустил руку в свои светлые волосы, взлохматив их, потом потер лицо, чтобы окончательно проснуться. Его серые глаза были еще сонными, но вот они удивленно распахнулись. Туман, от которого резко пахло гнилью и смрадом, был совсем рядом. От него тянулись струйки чего-то темного, словно щупальца неведомого зверя. Зверя, который медленно подкрадывался к своей добыче, чтобы, улучив удобный момент, схватить ее. Молодой человек вскочил на ноги, но едва не упал, запутавшись в плаще. Он отшвырнул его ногой и начал отступать назад, не отрывая глаз от ползущего тумана. На его лице было написано сначала недоумение, но оно быстро сменилось испугом, когда он понял, что туман действительно тянется к нему. В ушах его зазвенело от неправдоподобной, давящей тишины, сердце сдавило, а душу заполнил страх. Он все продолжал отступать, спотыкаясь и поскальзываясь на мокрой от росы траве. Сквозь звенящую тишину стал пробиваться некий шипящий звук. Скоро он превратился в шепот, слов которого было не различить.
Молодой человек практически неосознанно потянулся к ножнам на поясе и вытащил из них нож – изящный клинок, украшенный на рукоятке большим черным агатом, похожим на глаз. Юноша выставил вперед руку с оружием, плохо понимая, против кого, собственно, он пытался его направить. Как это ни странно, но нож, блеснувший металлом, возымел некое воздействие на живой туман. Мгла втянула свои щупальца, чуть отступила и замерла, словно в раздумье. Молодой мужчина сглотнул, чувствуя тяжелое биение сердца, и все также медленно продолжил отступать назад. Замершая было тьма сгустилась, сконцентрировалась в огромный непрозрачный сгусток и вдруг рванулась вперед, выпуская из себя сразу десятки щупалец. Одно из этих щупалец настигло юношу и лизнуло его ногу. Ткань плотных штанов моментально разошлась, как будто ее резануло острым лезвием. Ногу ниже колена обожгло острой болью. Мужчина закричал, рубанул клинком по тонкой полоске тумана, отчего та съежилась и втянулась. Но на смену ей тут же выросло несколько новых. Они с удвоенной скоростью кинулись на свою жертву. И тогда юноша резко развернулся и побежал. Он чувствовал, что тьма мягко, но быстро стелется за ним, чувствовал ее зловонное дыхание, спиной ощущал обжигающий холод.
