Было холодно, промозгло, шел медленный и тягучий дождь со снегом или снег с дождем. А Настю обманул таксист – привез в банк и должен был доставить обратно домой. Но он взял деньги в два конца у банка, честно посмотрел в глаза, сказал, что будет стоять у ступенек, и свалил. Пока она дозвонилась в сервис, пока ее там передавали друг другу и каждый перевирал то, что было сказано до него, пока сообщили, что ее ждет другое такси… Пока она обежала все огромное здание банка и убедилась, что другого нет и в помине… У нее, конечно, промокли сапоги, покраснели и оледенели руки, но не в том беда. Она, в холоде и слякоти, в глухоте и непонимании, ощутила себя на краю провала, на дне которого холодный, всех пожирающий костер. И выхода нет. А дома ждет такой беззащитный, особый человечек, который не допустит к себе больше никого. И ни за что не примет самую идеальную замену. Только ее. Он не позволит себя ни схватить, ни скрутить даже для спасения. Он не даст им всем себя убить сразу. Он будет бороться за иллюзорную возможность пробиться к ней, к маме.
И тут позвонил таксист, которого послали не в то место. Настя дождалась, и они нашли друг друга. Настя посмотрела в небольшие карие глаза на почти детском лице вполне взрослого крупного парня и прочитала в них: «Ты сейчас такая же заброшенная, гонимая и несчастная, как я. Только я никогда такое не покажу». Они просто заговорили о погоде, о новостях, о ценах и о том, как мало стало специалистов в каждом деле. Водитель казался позитивным и временами даже смешливым. Расстались как хорошие знакомые. Настя точно знала, что самое главное о человеке, который спас ее из промозглого плена, она узнала, когда в первый раз взглянула в его глаза. Теперь она будет просыпаться по ночам и думать, какая же у этого круглолицего парня с широкими плечами беда, что его мучит, что ему угрожает.
Такая у Насти особенность, которую она воспринимает почти как обязанность, профессию, что ли. Она переводит на обычный русский язык с языка особого, который не нуждается в произнесении слов, которым не пишут, не заявляют, не требуют и даже не жалуются. На нем только плачут, горюют и мечтают. На нем мечтают, ждут и боятся, что ничего хорошего не будет никогда.
Так сложилась судьба, что в совершенстве овладеть этим языком Насте помогает сын Артем, маленький гений особых мыслей, открытий, чувств и предчувствий. Он помогает ей и спасает от того, что всем слишком понятно: от усталости, отчаяния, ощущения безнадежности и страха. Вместе они не просто семья. Они – маленькая галактика, соратники земных и космических путешествий, первопроходцы никем не виданных дорог. Вместе они создатели и обладатели особо драгоценного родства.
Настя взлетела по мокрым и скользким ступеням подъезда, забыв свою главную заповедь: ни на что не отвлекаться в опасных местах. Нести себя, как хрустальную, там, где скользко, где можно за что-то зацепиться, куда-то провалиться. Ей нужно доставить себя в целости до самого главного места на свете. Туда, где так нужны ее здоровые руки-ноги и ясная голова, которая не имеет права болеть. Но она так задержалась… Он же все это время смотрел на часы и терпел: не набирал ее номер. У него и деликатность особая, очень взрослая для такого поневоле инфантильного ребенка: он ведь уже полгода почти весь день дома и без нее – один.
Настя дрожащими от холода и нетерпения руками открыла дверь квартиры, глубоко вздохнула и вошла спокойно, улыбаясь.
– Ну, вот я и доползла, мой дорогой. Там холодно, мокро и вообще все нахмуренное. Но как же я хотела наконец тебя увидеть.
