Часть 1. Семнадцать лет и восемнадцать этажей
Жизнь почти всегда несправедлива с людьми. Она каждый день бросает нам вызовы, и далеко не все из них мы способны преодолеть.
Эта история о том, как я впервые почувствовал себя живым, насколько это возможно.
Устраивайтесь удобнее. Возьмите чашку чая и, может, печенье или вафли. Не знаю, что вы любите. Ох уж эти вафли…
Если вы готовы, я начну.
Мне было почти семнадцать, когда мама вдруг решила, что я готов вернуться в школу. Последние шесть лет я провел на домашнем обучении. Все началось, когда мне едва исполнилось одиннадцать. Я был беззаботным ребенком, не имевшим ни малейшего понятия о переходном возрасте, экзаменах и прочих неприятностях. Одной из теплых летних ночей я проснулся и понял, что никогда не ценил способность человека дышать полной грудью. Я едва ли мог сделать вдох и, конечно, не мог произнести ни слова. Я хватал рукой все, что стояло на небольшой тумбочке возле моей кровати, и бросал в стену, за которой спала мама. Когда маленький будильник разбился и с грохотом рухнул на пол, она все-таки проснулась.
Я помню лицо мамы в тот момент, когда она вбежала в мою комнату, как будто это было всего несколько секунд назад. Ее глаза были наполнены страхом, который не увидишь в глазах актеров, играющих в фильмах ужасов. Даже представить не могу, что бы делал я, оказавшись на ее месте, но она действовала решительно. Поколебавшись всего долю секунды, она подбежала к моей постели и начала судорожно шарить ладонями по моему лицу. Она обхватила мою голову руками и слегка встряхнула – я уже начал терять сознание. Последнее, что я видел, прежде чем все-таки канул в бездну непроизвольного сна – мама, судорожно трясущимися пальцами набирающая номер скорой помощи на телефоне.
Следующим утром – а точнее, как я позже узнал, днем – я очнулся в больничной палате. Веки совсем не хотели отлипать друг от друга; слепящий свет то ли лампы на потолке, то ли белоснежной палаты яростно бил по глазам. Я чувствовал, что окутан какими-то странными тонкими трубками. Они были повсюду – в носу, во рту и несколько в венах. Я ощущал, как в мою кровь вмешивается лекарство. Мое зрение еще окончательно не сфокусировалось, а я уже слышал, как мама громко выкрикнула куда-то вдаль: «Он очнулся!». Наверное, она обращалась к врачам, ибо через минуту вокруг меня было людей, пожалуй, больше, чем журналистов вокруг Майкла Джексона на пике его карьеры.
Тот день, четырнадцатое июля, остался в моей памяти навсегда. В тот день я узнал, что в моих легких сформировалась злокачественная опухоль – или, проще говоря, рак.
Нет, это не то, о чем вы подумали. Эта книга не о том, как я боролся за жизнь. Хотя, упомянуть об этом стоит, чтобы вы лучше понимали, из чего я состою.
Прошлой июльской ночью я начал задыхаться от того, что мои легкие заполнялись жидкостью. Виной всему образовавшиеся в них метастазы. Врачи говорили много всего, уйму длинных слов, которые на первый взгляд кажутся случайным набором букв. На самом деле, они говорили, что-то о моих анализах, моих легких и моей опухоли.
С того дня моя жизнь сильно изменилась. Я часто мучился от нехватки воздуха и боли в груди, поэтому мама решила, что продолжать ходить в школу рискованно – меня перевели на домашнее обучение. Со мной занимались репетиторы по английскому, математике и прочим предметам. У меня даже были так называемые дополнительные занятия по выбору.
В свободное время я много читал: Ремарка, Голдинга, Хэммингуэя, Фицджеральда и других. Порой мне кажется, что именно книги не дали мне пасть духом. Я читал «Звездную пыль» и верил в сказку. Я читал «Алхимика» и становился мудрее. Я читал «Острие бритвы» и мечтал о том, как снова буду здоровым и найду свой смысл жизни. Книги были со мной в те минуты, когда казалось, что я остался совсем один в этом большом, полном опасностей мире.
