Осенью 1914 года из Одессы на фронт шел эшелон. В вагоне, где разместился 256-й Елисаветградский полк, было тесно и шумно, и никто не заметил под лавкой растерянного мальчишку. С собой у него была только холщовая котомка, в ней – сухари и смена белья. В вагон он пробрался «зайцем», задолго до погрузки, страшно устал, проголодался и совершенно не представлял себе, что делать дальше. Мальчишку звали Родион Малиновский, ему было 15 лет, и он сбежал из дома, чтобы попасть на фронт. Но сейчас, скорчившись под лавкой, Родион с ужасом понимал, что влип по самые уши. Конечно же, его скоро обнаружат и высадят к чертовой матери на ближайшей станции. И это в лучшем случае. А в худшем… Но – что уж теперь, деваться некуда. Будь что будет.
Малиновский еще не знал, что ему предстоит пройти через три войны, стать маршалом и кавалером высших орденов своей страны. Трясясь под лавкой, он ехал на свою первую войну.
1913 год. Одесса
Всего год назад Родион Малиновский жил себе спокойно у тети с дядей, служил мальчиком на побегушках в галантерейном магазине. В отличие от других таких же, как он, мальчиков в лавках, Родион был грамотным и очень любил читать. Ему так понравились романы Дюма, особенно «Три мушкетера», что он даже начал самостоятельно учить французский язык. Зачем? Родион и сам еще не знал. По ночам, засыпая над книгой, Родион мечтал о своем необыкновенном будущем – примерно как у юного гасконца Д'Артаньяна. Дальние страны, захватывающие приключения, героические сражения и обязательно – подвиги. Ну, и слава, конечно.
Но наступало утро, и в сладкие мечты врывался пронзительный голос тетки Елены:
– Родион! Спишь, бездельник? Опять книжки всю ночь читал?
И пока Родион поспешно одевался, спросонья не попадая в рукава и штанины, тетка, гремя посудой, ворчала:
– Что ж за наказание такое! Все читает и читает, а толку? Другие в 15-то лет уже в приказчиках ходят, а этот, малахольный-то, прости Господи, все на побегушках. Так всю жизнь и пробегает, а кормить-то его кто будет? Жрать-то небось здоров, вон ряху какую отъел на теткиных-то харчах…
Родион к ворчанию тетки давно привык – как к тиканью часов или курлыканью горлиц за окном. Схватил со стола краюху хлеба, запил молоком – и бегом на работу, в магазин купца Припускова на Торговой улице. Если хозяин пришел пораньше, опять будет Родиону за опоздание большой нагоняй.
Но сегодня повезло. Хозяин отсутствовал, за старшего был приказчик Михеич, который принимал товар и на Родиона внимания не обратил. Рабочие носили ящики, коробки и тюки, Михеич сверялся с бирками и диктовал опись:
– Английского сукна 50 футов и 5 аршин… Бархату 20 футов… Записал?
Щуплый мальчик торопливо писал в огромной учетной книге. Михеич то и дело морщился от скрипа пера – явно был с похмелья.
– Шелку Морозовской мануфактуры 45 футов… Да не Марозовской, а Морозовской, болван! Чему тебя только учили? А где Малиновский?
– Здесь я, Семен Михеич.
– Ага. Давай сейчас…
На улице с грохотом обрушилась пирамида ящиков, Михеич сжал руками больную голову и как-то даже жалобно сказал Родиону:
– Родь, сгоняй-ка на привоз к мадам Филимоновой. Пива возьми и краковской… Понял?
– Понял, Семен Михеич.
– Главное дело – пива. Понял? Ну, и краковской тож. Давай, мухой.
Родион с облегчением выскочил во двор, где под стук ящиков и ругань биндюжников выгружали товары с подвод, и потрусил по Торговой улице в сторону привоза. Настроение было отличное. Вместо того, чтобы сидеть в душной лавке, можно немного прогуляться. Поглазеть на нарядную публику. Потолкаться на привозе. Глядишь, еще и на ситный бублик хватит. Зря тетка Елена ворчит. Родион себе на хлеб зарабатывает.
