– Никита Сергеевич, душа моя!
Голос супруги вывел профессора Карозина из послеполуденной дремы.
– Что, ангел мой? – встрепенулся он.
– К которому часу сегодня будет Аверин? Надобно Груне насчет ужина распорядиться.
Катерина Дмитриевна обняла мужа и прикоснулась губами к его свежевыбритой щеке.
– Право, Катенька, тебе совершенно незачем обременять меня этими вопросами. Ты же знаешь, что Аверин всегда приходит к нам по вторникам к семи часам. Стало быть, ужин подавать надо соответственно.
Катенька весело рассмеялась на добродушное ворчание мужа. Никита Сергеевич терпеть не мог хозяйственных забот и, женившись три года назад, с радостью передал все управление домом своей молодой и дотошной супруге.
– Ну не сердись, Никитушка, – увещевающим тоном проговорила она, все так же продолжая обнимать мужа. – Просто я слыхала, что случилась какая-то история у сестры Аверина, вот и подумала, что он может сегодня переменить время визита.
– Что за история? – поинтересовался профессор.
– Точно не знаю. У нашей Груни свояк служит у генерала Соловца, вот я и слыхала, как Груня пересказывала горничной, что у барыни-генеральши пропали какие-то драгоценности.
– Катенька, – укоризненно протянул Карозин. – Сколько тебе повторять, что прислуга вечно судачит о господах, а тебе не стоит слушать всякие глупости!
– И вовсе не глупости! – вскинулась Катенька. – Ты не прав, Никита, и изволь извиниться!
Видя, что супруга не на шутку обиделась на такой пустяк, Никита Сергеевич почел за благо примирительно похлопать жену по руке и проговорил:
– Ну не стоит так сердиться, ангел мой! Право, не стоит. Я вовсе не хотел ничего плохого сказать о тебе. Просто ты слишком впечатлительная, – и чтобы уйти от беспокойной темы, профессор спросил:
– Так что там с ужином?
– Ах, да, Груня пирог с сомятиной затевает, масленица все-таки, вот и спрашивала, на сколько человек ей стряпать.
– С сомятиной пирог, это хорошо, – Никита Сергеевич, любивший плотно покушать, мечтательно прикрыл глаза. – Ну ты сама знаешь, сколько нужно, но пусть немного побольше будет. Аверин тоже имеет слабость к Груниным пирогам.
– Ну вот и славно! – Катенька порывисто умчалась, шурша юбками. Ей очень нравилась роль хозяйки и супруги профессора.
Никита Сергеевич снова погрузился в приятное раздумье. Он унесся мысленно в прошлое, когда впервые увидел свою будущую супругу. Карозин тогда приехал погостить в имение своего университетского приятеля Аверина, а тот затащил Никиту Сергеевича к своим соседям, со старшей дочерью которых имел роман, обещающий закончиться непременной свадьбой.
Карозин страшно сопротивлялся визиту, так как был нелюдим и не жаловал шумные сборища, особливо докучало ему присутствие сельских барышень, очень часто не умных и жеманных сверх всякой меры. К тому же ему, как человеку абсолютно городскому, были вовсе не интересны разговоры о видах на урожай и ценах на лес, которых, как ожидал Карозин, не удастся избежать с главой семейства Дмитрием Аркадиевичем Бекетовым.
Однако Аверин был настойчив и сумел уговорить Никиту Сергеевича. Противу ожиданий, Карозин был приятно разочарован. Бекетов оказался вовсе не похож на созданный Карозиным в своих мыслях портрет русского помещика с непременной табакеркой, тупой леностью и привычкой сваливать свое бездарное управление имением на нерадивость мужиков.
Дмитрий Аркадьевич был еще не старым человеком, получившим очень неплохое образование и отличавшимся широтой взглядов. Разговор с ним доставил Карозину определенное удовольствие. А знакомство с дочерьми Бекетова – старшей Татьяной и младшей Катериной – просто потрясло Никиту Сергеевича.
Барышни были не только хороши той неподдельной прелестью и свежестью, что свойственна девушкам, выросшим в непосредственной близости к природе, но и умны и вовсе лишены ненавистного Карозину жеманства. Никите Сергеевичу стала вполне понятна увлеченность Аверина Татьяной. Он и сам внезапно поймал себя на мысли, что общество Катеньки Бекетовой доставляет ему странную, никогда ранее не испытанную радость.
