Она сразу выделялась среди других. В этом океане нарядных платьев и костюмчиков, галстуков-бабочек и белых бантиков, среди взволнованных и наивных взглядов, прячущихся за разноцветным ворохом букетов, ее сдвинутые бровки и сжатые в ниточку губки вызывали у меня легкое недоумение, а еще улыбку. Да, недовольство, которое эта девочка так откровенно демонстрировала, выглядело забавным. Понятное дело, далеко не все первоклашки рвутся идти в школу, но все же праздничная атмосфера линейки обычно растапливает их сердечки и заставляет проявлять хоть какое-то любопытство к происходящему. Но только не ее… Девчушка так и простояла всю торжественную часть с насупленной мордашкой, да еще и с воинственно переплетенными на груди руками.
Было еще кое-что, отличающее это юное создание от ее будущих одноклассников – сопровождение. Пара: мужчина, настоящий амбал под два метра ростом, в черном костюме и черных очках, и пожилая дама с таким чопорным выражением лица, что она куда органичней бы смотрелась в роли гувернантки в доме какого-нибудь английского аристократа, чем здесь, во дворе одной из московских школ. Пока шла линейка, я все время гадала, кем они приходятся этой девочке. Вначале думала, что амбал – это отец, тем более, именно он держал в руках букет крупных бордовых роз, штук пятнадцать, не меньше, что выглядело довольно претенциозно. Но потом я разглядела у него в ухе наушник, и у меня насчет родства сразу закрались сомнения. Да и в целом, его внешний вид вкупе с непроницаемым выражением лица вызывал ассоциации с работником какой-нибудь службы безопасности. С женщиной тоже все было непонятно: бабушка? Тетя? Что ж, удовлетворю свое любопытство на родительском собрании, которое состоится сразу после линейки.
Да, позвольте все же представиться: Липская Мария Дмитриевна, учитель младших классов. И эта линейка – первая не только для моих будущих учеников, но и для меня самой. В каком-то смысле я тоже иду первый раз в первый класс. Да, так уж у меня получилось, со студенческой скамьи – и сразу в бой. Еще и школа не простая, а гимназия. В общем, ответственность колоссальная. И, если я сейчас спокойно и мило улыбаюсь, поглядывая на своих детишек и их родителей, это не значит, что внутренне я так же спокойна и уверена в себе. О, нет. У меня трясется каждая поджилка, а градус волнения просто зашкаливает. Как бы я ни была подкована в теории, как бы ни любила детей и свою профессию (а пошла я в нее с искренним желанием), но на практике все могло оказаться совсем не так, как представлялось. Пусть бы только неожиданностей было поменьше…
Цветы, цветы, цветы… Сколько же их и когда они уже кончатся? Последней в очереди на «дарение» букетов оказалась та самая девочка. Вернее, розы вручил мне все тот же крупногабаритный мужчина в черном, молча и без эмоций, точно робот какой-то. Женщина тоже никак не проявляла себя. Девочка же смотрела на меня исподлобья, с выражением полного недоверия на лице.
– Спасибо, – несмотря на некоторую растерянность, я все же улыбнулась, принимая букет, и обратилась к девочке: – Как тебя зовут?
– Варвара Серебрякова, – с нажимом на каждый слог ответила та и воинственно сдунула пшеничную челку, упавшую ей на глаза.
– Прекрасно, – снова улыбнулась я и показала на свободную парту: – А теперь, Варя, присядь, будем знакомиться с другими твоими одноклассниками.
– Не хочу, – прозвучал категоричный ответ.
– Почему? – я пыталась сохранить ласковую улыбку.
– Потому что не хочу. Я домой хочу. К папе.
Так… Я быстро глянула на амбала. Значит, мои предположения верны: он не отец. Теперь бы узнать, кем приходится Варваре эта женщина.
– Простите, а вы, наверное, бабушка? – решила пойти ва-банк.
