Теперь-то пазл сошелся. Боль, страх,
стыд и вина – все смешалось и не дает забыться. Гонит прочь,
отравляя душу.
Зябко обхватив себя руками, Таня
растерянно огляделась вокруг.
Есть это время ранним утром, когда
ночь еще только засобиралась уходить, а день отчаянно пытается
проснуться и выползти из-под одеяла. Сумерки перед рассветом.
В пять тридцать утра город еще спит,
поэтому все улицы принадлежат только тебе.
Можно задаться вопросом, а зачем так
рано вставать? Единственным приятным поводом, если подумать, можно
назвать только вызов такси в аэропорт, когда утренним рейсом ты
окажешься далеко от дома.
Таня усмехнулась про себя. Не ее
случай.
А бывает, что тебе так и не удалось
уснуть. Или ты даже и не думал о сне. Забыла.
Потому что твой разум, тело, сердце
заполнено мыслями и событиями, которые сбили тебя с ног. Ты на
лопатках и даже не сопротивляешься. И ведь внутри ты уже какое-то
время чувствовала, что что-то не так.
Сначала Таня дрожала от холода,
когда она выбежала из дома, все тело болело и стонало. Она
просидела на полу больше шести часов. На улице холодно и только
начало светать – то, что нужно, чтобы проветрить голову, хотя бы
попытаться.
Таня сначала шла очень быстро, чтобы
согреться, но темп шагов постепенно снизился, потому что новая
волна мыслей парализовало голову, взгляд расфокусировался и она
опять закрылась в себе.
Как поверить, что это правда?
Как поверить, что близкий может
подставить тебя на бешеные миллионы? А потом еще развлекаться,
обнимать тебя и делать с твоим телом, что хочет.
Перед ее глазами, как кадры
кинопленки, пробегали картинки: он в светлом костюме на их первых
свиданиях, его улыбка, от которой Таня таяла, его руки, прижимающие
ее к стенке душа, так что она не могла дышать, тот момент, когда
она поняла, что документов нет, но руки по инерции продолжали
перекладывать папки на столе. И как ей первый раз стало
по-настоящему страшно, она сидела на полу в туалете офиса, держа
себя за коленки, а все тело так сильно дрожало, что она сжимала
себя сильнее и сильнее, как будто пытаясь удержать. Тогда-то она и
поняла, что вляпалась.
Она помнила цвет и форму плитки в
зале суда, потому что от стыда не могла поднять голову, как она
рыдала на допросе службы безопасности, и фразу, которую постоянно
повторяла, как мантру: «Я никому не отдавала документы. Я это
хорошо помню».
И ведь в первый же день у нее на
долю секунды появился внутри сомнение, которое она жестоко и
бескомпромиссно распяла: «Нет, он не мог это сделать!».
И неожиданно для себя, она
закричала, и еще. Таня стояла на пустой улице, закрыв лицо руками и
кричала, боль разрывала ее на части и криком дикого зверя выходила
наружу.
- От моей жизни не осталось
ничего!!! Чеееерт! Что мне теперь делать?
Она поняла, что просто стала его
игрушкой.
«Лучше я бы просто тогда пошла
домой!».
За четыре месяца Таня повзрослела
больше, чем за последние 10 лет.
Неприятное ощущение взгляда в спину
нет-нет, да и давало о себе знать, дрожью пробегая по спине и внося
нотку диссонанса в приятную встречу с друзьями.
Отмахнувшись от этого ощущения, Таня
сосредоточилась на подругах.
Летние вечера просто созданы для
веселья. На загорелые плечи упали пара капель дождя, но после
второго бокальчика коктейля они остались не замеченными. Был только
смех, тонны смеха.
Таня только вернулась из своей
первой поездки в Европу и делилась подробности под возгласы и смех
своих подруг Аленки и Ольги. И не то, чтобы она рассказывала что-то
смешное, просто уже заканчивалась бутылка ликера, которую Таня
привезла с испанского побережья и настроение было через край.
