Францу Йозефу Иоганну Готтлибу Фоглеру,
на адрес маэстро Антониуса в Париже
Мой дорогой Зефферль!
Говорят, в день, когда умер Моцарт, шел дождь.
Наверное, Господь оплакивает музыкантов в дни их похорон. Когда мы хоронили папу на церковном кладбище, дождь лил как из ведра. Священник прочел молитвы над телом папы с несвойственной ему быстротой; ему не терпелось скорее укрыться от дождя, грязи и слякоти. Помимо родных на похоронах присутствовали лишь папины приятели из таверны, которые немедленно ретировались, как только поняли, что никаких поминок не будет.
Где ты был, mein Bruderchen[2]? Где ты сейчас?
Отец оставил нам богатое наследие, Зефф, состоящее, во-первых, из музыки, а во-вторых – из огромных долгов. Бесчисленное количество раз мы с мамой проверяли счета, пытаясь увязать то, что мы должны, с тем, что можем заработать. Мы боремся, чтобы не опуститься на самое дно, стараемся удержаться на плаву, но гостиница медленно увлекает нас вниз, в забытье. Наши запасы истощаются, как и деньги.
Но нам, по крайней мере, удалось наскрести достаточно средств и похоронить папу на чистом участке на церковной земле. Папины кости, по крайней мере, будут покоиться рядом с его предками, а не попадут в нищенскую могилу за пределами города. По крайней мере, по крайней мере, по крайней мере.
Я бы очень хотела, чтобы ты был здесь, Зефф. Ты должен был быть здесь.
Почему ту молчишь?
Полгода прошло, а от тебя ни весточки. Неужели мои письма опаздывают и приходят по адресу, когда ты уже в другой гостинице, в другом городе, готовишься к следующему выступлению в рамках гастролей? Поэтому ты не ответил? Тебе известно, что папа умер? Что Кете порвала помолвку с Гансом? Что Констанца ведет себя все более странно и эксцентрично, что мама – мужественная, непоколебимая, несгибаемая мама – рыдает тайком, когда думает, что мы ее не видим? Или ты молчишь, чтобы наказать меня за те месяцы, что я провела вдали от тебя, в Подземном мире?
Любовь моя, мне очень жаль. Если бы я могла написать тысячу песен, тысячу слов, я бы в каждой песне, в каждом слове сказала тебе, как мне жаль, что я нарушила данное тебе обещание. Мы обещали друг другу, что расстояние нас не разлучит. Мы обещали писать друг другу. Мы обещали делиться друг с другом своей музыкой на бумаге, чернилами и кровью. Я нарушила эти обещания. И надеюсь, что ты меня простишь. Мне столь многое нужно тебе рассказать, Зефф. Так много всего, что я хочу, чтобы ты услышал.
Пожалуйста, напиши как можно скорее. Мы по тебе скучаем. Мама скучает, Кете скучает, Констанца скучает, но больше всего по тебе скучаю я.
Твоя навеки любящая сестра,
автор «Эрлькёнига»
Францу Йозефу Иоганну Готтлибу Фоглеру,
по адресу маэстро Антониуса
Париж
Mein liebes Bruderchen[3]!
Еще одна смерть, еще одни похороны, еще одни поминки. Фрау Берхтольд на прошлой неделе была найдена мертвой в своей постели с инеем на губах и серебристым шрамом поперек горла. Ты помнишь фрау Берхтольд, Зефф? Она вечно бранила нас за то, что мы развращаем хороших, богобоязненных деревенских детей своими жуткими байками о Подземном мире.
