Роман «Письма Филиппа» условно, в какой-то степени, можно рассматривать как продолжение цикла работ посвящённым размышлению о человеке. Идеей романа может показаться попытка «увидеть» сущность человека с позиции некоторого подведение промежуточного итога за счёт развития некоего уже сформировавшегося или даже самостоятельного сюжета. Нет, это не окончание и не начало чего-то нового, и уж совсем не продолжение, и не потому, что начала нет или нет окончания, а потому, что нет движения по пути к будущему. То, что мы когда-то вышли и зачем-то куда-то пришли не означает окончания пути, это даже не говорит о том, что мы вообще в пути. У человека, как мы выяснили, нет пока даже самого понимания, что это его путь и никто за него ничего не станет свершать ради него. Он не вписан в единую Концепцию Мироздания, потому что он пока сам не создал для этого устойчивых связей. Не Война, а «Человек и Мiръ» как единая сущность миропонимания! могли бы создать тот образ, который и будет тем новым миропорядком, о котором так любит сегодня рассуждать «просвещённый» человек. Но этот образ лежит не в преклонение перед кем-то более сильным, знающим или «развитым», который якобы передаст это образ в готовом виде только «избранным» или «любимым», но, однако этот кто-то человека пока ассоциирует для себя лишь в «роли» безумного раба как источника энергии. Знание будущего определяет такое тривиальное и замученное значение как путь, но, главное здесь – знание. Человек не обладает своим знанием. Человек не только не обладает знанием своего будущего, но и пока даже начальным опытом самостоятельного поиска такого знания.
Мы уже, в какой-то степени, пусть даже и очень отдалённо, но пришли к определённому пониманию физики процесса формирования образа будущего. Этот путь, который сегодня «выбрал» человек, проложен через использование им определённых инструментов как ему кажется объективного научно – религиозного «познания» мира и себя. Человек для себя решил, что, применяя все эти инструменты, он развивается…, развивается целенаправленно и, что самое важное, осознанно! Вот что важно – он думает, что «знает» как, а самое главное куда развиваться – в каком направлении, он считает, что видит и полностью осознаёт свою цель в пространстве и во времени, ответственен за неё, задав, тем самым, вектор своего направления развития. Куда? В будущее? А где оно, как его можно в обобщённом виде сформулировать, какое он вкладывает в это понятие смысл? А есть ли у него он, этот смысл?
Нет! Нет у человека никакого понимания о том: кто он, где находится и что делает…! Сегодня всё наше знание о мире сведено к «взмаху руки» главнокомандующего, указывающему направление: вперёд – возвращаемся к истокам, завоёванными у природы нашими великими предками и по праву принадлежащие нам, но от которых мы волею судьбы несправедливо были оторваны…, наша задача вернуть их себе! Это, будущее…? Этот путь в никуда – к пропасти. У человека никогда, за всю его историю, пока не было другого пути, как только к пропасти, и «Никто» никогда не мешал ему двигаться туда, а наоборот, направлял его именно туда, указывая только этот «единственный путь».
Я шёл со всеми и думал о своём
Прошёл февраль за ним пришла весна
Весна уже прошла, но мы пока идём
Вокруг по-прежнему опавшая листва.
Я выехал на электричке, уже поздно вечером, к Александру на дачу. Осень в этом году выдалась дождливая и холодная, потому мне было немного странно, что в такую погоду делает он у себя на даче, да ещё вдруг так неожиданно и настойчиво сегодня по телефону попросил меня приехать на выходные. Ассоциативно первое ощущение было, что у него что-то случилось, какие-то неприятности, но я сразу же отбросил это предположение, нет, здесь совсем не то, но определённо что-то произошло, и более того, нечто чрезвычайное. Александр не был сентиментальным или зависимым человеком, он не станет кричать помогите и звать на помощь, даже в самом крайнем случае. Я невольно вспомнил наши с ним довольно серьёзные передряги, которые порой по молодости случались: мы с ним перевернулись на байдарке, когда шли зимой через горные пороги, но сумели каким-то образом непросто выплыть и не пострадать, а даже потом байдарку нашли совершенно целой, или один раз вместе сорвались со скалы и если бы непонятно откуда взявшийся куст, за который мы каким-то чудом зацепились, то нас и не нашли бы, наверное, никогда. Странно, в этих, да и не только историях было то, что каждый раз мы каким-то просто чудом выживали, и более того, даже не очень при этом пострадали. Я никогда не замечал в такие моменты у него ничего кроме усмешки, да какой ни будь брошенной насмешливой фразы, типа: «Нет, ну надо же так влететь!», – и ничего больше. Были ли мы друзьями? Пожалуй, что и нет, во всяком случае наши отношения совсем не походили на тот стереотип дружбы, который общепринят сегодня среди людей.
