Когда тебя арестовывают за многочисленные военные преступления, но тебе – хвала гуманным законам жертв твоих преступлений! – грозит не смертная казнь, а пожизненный срок, у тебя поневоле гора падает с плеч. «Ну вот и конец, – думаешь ты, смиряясь с неизбежным. – Кровь, пули, взрывы, ползание в грязи по ошметкам человеческих тел и постоянный страх превратиться самому в такие ошметки – все это отныне позади. А впереди – долгие годы лежания на нарах, плевания в потолок и раздумий о прошлом. Которое в бытность свою сумбурным настоящим не давало времени поразмыслить над ним как следует. Зато теперь его можно будет разобрать по косточкам и решить, какую жизнь ты все-таки прожил – правильную или нет…»
Именно такие невеселые мысли роились в голове вильдера Ржавого Клыка, одного из вождей Зазубренных Клинков, когда арестовавшие его сайтены доставили на свой крейсер «Годдард». А вместе с ним – двух выживших бойцов его отряда, бедолагу и еще целую толпу контрабандистов-смаглеров. Но ожидания Клыка не оправдались. Тюремный изолятор на «Годдарде» оказался вовсе не таким, каким он его себе представлял. Вильдеров и смаглеров вместо камер уложили в специальные капсулы и погрузили в искусственный анабиоз – глубокий сон без сновидений. Надо полагать – до самого суда, который сайтены пообещали вскорости устроить над Ржавым. А затем его, очевидно, вернут в капсулу, только уже без права на дальнейшее пробуждение…
И чем, скажите на милость, такая жизнь лучше смерти, на которую гуманисты-сайтены не желают обрекать особо опасных преступников?
Последнее, что запомнил Ржавый Клык перед тем, как его сознание отключилось, – закрывшаяся над ним непрозрачная крышка капсулы и раздавшееся за этим шипение. Оно вовсе не раздражало, а, наоборот, вызывало умиротворение, отчего напрягшийся в ожидании худшего Клык тут же полностью расслабился. А спустя еще несколько секунд его веки отяжелели, и на него волной накатило забытье. Непреодолимое и глубокое – такое, какое наступает, когда перед хирургической операцией тебя подвергают общему наркозу.
Впрочем, на этом сходство с наркозом, который Ржавый не раз испытывал на себе, попадая на стол к хирургам после серьезных боевых ранений, и заканчивалось. Потому что когда он очнулся, то обнаружил, что мыслит столь же ясно, как до погружения в сон. Чего не случилось бы с ним после обычного наркоза – от него Клык приходил бы в себя, как минимум, полдня. Сначала он даже решил, что ему почудилось, будто сайтены его усыпляли, а на самом деле он всего лишь моргнул, задержав веки прикрытыми чуть дольше обычного. Но нет – не почудилось. И если разум еще можно было ввести в заблуждение, то тело ошибиться не могло. Неподвижность, в которой оно пребывало неизвестно как долго, давала о себе знать затекшими мускулами и желанием потянуться – хорошенько, не торопясь, до хруста в суставах.
С потягиванием, однако, пришлось повременить. Делать это в тесной капсуле было немногим удобнее, чем в гробу, поэтому Клык решил потерпеть и дождаться, когда его выпустят наружу. Что наверняка должно было вот-вот произойти, ведь зачем бы еще сайтены разбудили арестанта, если не из-за того, что крейсер прибыл в конечный пункт своего маршрута.
Большой мир!
Уроженец галактической окраины, Ржавый Клык никогда в нем прежде не бывал. И сегодня он здесь не очутился бы, не проиграй Зазубренные Клинки свою последнюю войну. Но сокрушаться об этом было слишком поздно. Да и бессмысленно. Пускай Клыка и его соратников – Грира Наждака и Вертуна – доставили в один из центров цивилизации, все равно им не увидеть ее красот и достижений. Кроме, пожалуй, одного – высокотехнологичной сайтенской тюрьмы, – да и то если их опять не усыпят.
