Падь, Восточный рубеж, четвертый год после Судного дня
Пальба приближалась: казалось, что бой идет прямо за вагонетками с той стороны узкоколейки. Треш выдернул из окровавленной шеи полковника бумеранг, заткнул его за пояс и забрал натовский нож и пояс для артефактов, которые Хард не преминул насобирать в пути. Кинул прощальный взгляд на командира «черных карателей» и вновь уткнулся плечом в вагонетку. Невероятная усталость и холодная апатия накатили на Треша, голова поплыла, туман заполонил ее, но ноги уперлись в шпалы, вены на шее взбухли, а недавняя рана снова закровоточила. «Нужно будет ее «барбарисом» полечить, так никогда не заживет!» – подумал сталкер, упорно толкая состав вперед.
Злата лежала в бурьяне, стонала, но пыталась вставить магазин в пистолет. СВДС валялась рядом, оставшись без патронов. Кровь на боку девушки говорила о серьезной ране. «Каратели» и один выживший Пес упорно лезли и стреляли с другой стороны гряды, пули ложились все ближе и ближе к Избранной.
Треш сцепкой вагонеток прикрыл подругу, пустил пару очередей из автомата в сторону врага. Затем схватил девушку, поднял на руки, словно перышко, и уложил в последнюю вагонетку на свою куртку. Сунул ей в рот пилюлю анаболика, себе сыпанул сразу несколько и, сорвав фляжку с пояса Златы, выдул почти всю воду. Пули свистели рядом, цокали по железу, Треш иногда отвечал из «Вала», а сам продолжал налегать на сцепку.
Впереди показался туннель. Избранный подбадривал Злату, а сам валился с ног, умирал… Но все же упорно катил состав и мысленно молился Армаде.
Перед туннелем узкоколейка пошла в горку. Вроде бы не крутую, всего градусов десять, но… Как ни упирался Треш, состав встал. Хорошо хоть назад не поехал… Злата застонала, и ее боль отдалась в сердце Треша. Он встрепенулся, заскрежетал зубами и вновь налег на вагонетку. Рана нещадно кровоточила, забирая последние силы. Благо артефакт «весы» еще продолжал действовать. Сцепка лязгнула, заскрипела на всю тайгу, и колеса стали медленно проворачиваться.
Когда до туннеля остались считаные метры и уже ощущалось затхлое, холодное дуновение черного проема, позади беглецов вновь показались враги. В железо рядом с побелевшей от напряжения рукой сталкера впилась пуля, другая просвистела в сантиметре от уха. «Еще секунда, и меня нашпигуют свинцом!» Треш споткнулся о гнилую шпалу, и это спасло ему жизнь – очередная пуля звякнула о вагонетку.
– Прицельно бьют, падлы! Златка, слышь… не высовывайся… не ровен час… уф-ф…
Он снова приник к ржавому боку вагонетки плечом, прикрываясь от огня противника, стащил с груды ящиков автомат. О том, чтобы ровно держать «Вал» в трясущихся от напряжения руках и метко стрелять, не было и речи.
Пара «карателей», поняв бесперспективность обороны беглецов, поднялась в полный рост и ускорила шаг, изредка посылая короткие очереди. Приближающиеся черные фигуры Треш кое-как поймал в прицел и ответил. Одного скосило тяжелыми пулями, другой нырнул в заросший кювет. Но вдалеке показалось еще несколько врагов. Ситуация становилась безвыходной. Патроны заканчивались, силы таяли, количество неприятеля росло, будто его плодили за соседней скалой местные ведьмы. Треш закинул автомат за плечо и ударил руками в заднюю стенку вагонетки, скрежет которой вперемешку со стоном Златы заглушили тихую брань сталкера. Он сморщился от боли и, шипя сквозь стиснутые зубы, еще сильнее надавил на скрипящий металл.
Минуту спустя пули «карателей» наугад шпиговали темень туннеля, пытаясь дотянуться до упорных и везучих беглецов, но в ответ им тьма плевалась одиночными пистолетными выстрелами. Преследователи стягивались к черному штреку, маневрируя среди валунов, кустов и летящих пуль, падали, некоторые уже не вставали. «Каратели» хоть и слыли смелыми и опытными бойцами, но, оставшись без предводителя, лезть наобум в кромешную тьму, изрыгающую редкий, но все еще поражающий огонь, не спешили.
