Плохая игра
Глава 1.
Хью Барбер, только что отпраздновавший свой двадцать седьмой день рождения в Мюнхене со своей невестой Юю Майер, был полон радужных надежд на отпуск, и летел домой, в Антверпен, чтобы поговорить об этом с шефом.
Целый год он как кентавр сам скакал и сам себя стегал вожжами. Всё планировал, всё успевал. Чувствовал себя неутомимым и успешным. Заработать кучку денег, чтобы не играть свадьбу за счет невесты, вот была его важнейшая цель. Юю терпеливо ждала и всячески уверяла, что для неё вообще не важны цена подвенечного наряда, букетов, украшения залы, праздничный приём. Они и так с Хью счастливы. Борису Казарину не угодишь, он вообще не хочет, чтобы его малышка выходила замуж и покидала Мюнхен. А бабку Майер она приглашать на церемонию не собиралась. Вот и вся ее семья: неродной, но ставший самым близким человек из России и неродная бабка, потворствовавшая убийце. Отношения внутри этой странной семейки так и не наладились.
Но для Барбера было исключительно важным чувствовать себя добытчиком, независимым человеком и главой семьи. Если раньше мужчина состоял только из мужа и чина, то теперь общество смотрело прежде всего на размер кошелек претендента на руку и сердце.
«Мне все равно не переплюнуть доходов от «Золотой бочки Вероны», у Юю всегда будет свой карман для расходов. Но я не хочу и не могу сидеть на её шее. Я должен быть уверен в том, что мне по плечу роль мужа», – размышлял Барбер, и настроение его неуклонно стремилось вниз, как заходивший на посадку самолет в аэропорт Антверпена.
Перед встречей с шефом детективного агентства, стариканом Свеном Свенсоном, была еще уйма времени. В семь часов утра Хью уже вошел в свою холостяцкую квартиру в доме на Клоостерстрат. Эта улочка длиной менее километра, была полна магазинчиков, кафе, выставочных залов, которые теперь назывались «арт-пространствами». И она нравилась Юю, хотя и была не по карману Барберу. Каждый месяц он со вздохом отсчитывал плату хозяину, но с квартиры не съезжал. Ведь туда приезжала его Юю, а остановиться где-то на окраине города, означало для него показать свою неплатежеспособность. Поэтому он по-прежнему экономил на костюмах, пользуясь прокатом, был верен подержанной «Рено» и не посещал никаких ресторанов, предпочитая готовить дома.
Хью только вышел из душа, ероша волосы полотенцем, как позвонила его дорогая мамочка.
– Зайчик, ты уже дома? – спросила она и, не дожидаясь ответа, тут же выпалила, – Тебе необходимо срочно приехать ко мне. Это чрезвычайно важно. Касается Алекса Дея. Ну, твоего одноклассника.
Барбер вздохнул. Мифру Барбер редко обращалась к нему с какими—то просьбами, так что случай был исключительным. Так что это не могло быть ложной тревогой. Не означало, что остывают пирожки или кошечка Алекса Дея провалилась в водосточную трубу.
Наскоро выпив кофе, Хью отправился в старенькую родительскую квартиру на окраине Антверпена, и с удивлением застал там Алекса, сидевшего рядом с матерью Барбера. Хью едва узнал однокашника, настолько тот располнел и обрюзг.
– Хью, мальчик мой, – мифру Барбер очень волновалась, – у Алекса проблемы. Выслушай его.
Мама, не предложившая сыну съесть парочку пирожков с печенью или с повидлом? Это что-то новенькое. И поэтому «зайчик Хью» всё взял в свои руки. Блюдо на столе было накрыто салфеткой, и Хью выудил из-под нее пирожок, сунул в рот и стал нахально жевать, не боясь испачкать свежую рубашку.
Алекс кашлянул и сказал:
– Хм. У меня мать пропала. Ты ж помнишь её? – спросил он, заглядывая Хью в глаза.
– Ну да.
Хью поморщился. Он помнил мифру Дей. Хотя она была чуть моложе его матери, это была распущенная особа. Ив молодости, и уже в зрелом возрасте мифру Дей путалась с кем попало, приводя домой случайных мужчин. Хью помнил, что Алекс даже три года жил в социальном приюте, так как мать его бросила и укатила в неизвестном направлении. Потом через суд она вернула опеку над сыном, но материнская забота была ей чужда. Алекс еле-еле закончил школу, потом пошел в автомастерскую, но толку там с него было мало. Так, на подхвате работал. Теперь-то, когда Алексу было двадцать семь лет, то его матери должно было быть пятьдесят с небольшим. Пора бы угомониться. Что могло случиться с этой немолодой дурочкой?
