Холодно, голо, промозгло, тоскливо
Там за окном и в груди под рукой.
Ветрено, слякотно, очень дождливо,
Радости-птицы летят стороной.
Вечер и утро окрашены ночью.
Плотные шторы уют создают.
Выскулю тихо тоску свою волчью…
Варежки пухом тепло отдают.
Что это? Слепну. На улице снежно!
Сзади нелепо забыт капюшон.
Сказочно, бело, красиво и нежно,
Ласково зимний поёт саксофон.
Арина разлюбила самый любимый, самый лучший, самый волшебный для неё праздник – Новый год. Печально и обидно было оттого, что тень разочарования накрыла и день рождения, наступающий сразу следом пятого января. Сколько бы она себя не убеждала, накануне знаковой даты всё равно подспудно ожидала подвоха, что её раздражало и расстраивало.
Лекарство появилось из ниоткуда спустя одиннадцать месяцев и тридцать дней.
Весь декабрь она усердно работала, специально задерживалась в офисе, расчищая накопленное и отложенное до лучших времён. Беспощадно уничтожала старый хлам. На случай, если уставала недостаточно, чтобы прийти домой, сходить в душ и сразу уснуть без ненужных сновидений, на холодильнике висел список «противных» дел, из которых она выбирала одно, точно выматывающее её до предела. Сегодня ей однозначно предстоит протирка межплиточных швов в ванной, так как новых заданий на работе не успело прибавиться. Пусть её истощит ненавистное нудное занятие, только бы не думать о предстоящем празднике и о том, что случилось почти ровно год назад.
Тогда Арина заранее взяла отгул…
Всю неделю они не виделись с Костей. Созванивались утром и обменивались парой сообщений в обед и вечером. Он задерживался допоздна в вечном предпраздничном аврале. Она уходила вовремя и бегала по магазинам, подбирала подарки и подарочки, закупала вкусности и разные декоративные мелочи для дома. Уходящий год они планировали проводить у Арины и после поехать к Диане, её подруге, встречать новый год в расширенной компании.
Тридцать первого декабря Арина рассеянно отработала положенное время до обеда, в основном обмениваясь с коллегами сувенирами и выпив литр чая. Вылетела из здания наперевес с пакетом, полным сладостей и милых безделушек, и поспешила в салон на укладку и макияж. Хотелось быть красивой, ухоженной и нравиться самой себе. Костя был крайне немногословен последние дни, и в воздухе витало предчувствие, что наступила пора сделать следующий шаг. Они встречались восемь месяцев, вместе провели отпуск в сентябре, и Аринка уже загадала желание войти невестой в новый год и своё двадцатичетырёхлетие.
К девяти вечера всё было готово. Стол накрыт, свечи расставлены. Длинные иголки на сосновых ветках в вазе потёрты и источали густой хвойный аромат, а белый ангел, украшающий их, заменён на хрустальную снежинку. Арина присела на краешек стула, не в состоянии больше ходить туда-сюда в ожидании Кости. Она не проверяла телефон и не позволяла себе отправить ему сообщение. Беспричинное волнение разрасталось. «Неужели желанные слова у всех вызывают такую странную реакцию предобморочного состояния?» – успела подумать она, когда раздался входной звонок.
Арина поднялась, разгладила безупречный подол и прошла в коридор. Не глядя в глазок и не спрашивая, открыла дверь и потянулась к прохладным губам Кости. Он чмокнул её вскользь в щёку и сразу скрылся в ванной. Она не придала значения его суетливости и вернулась в комнату. Устал и, видимо, торопился. Сейчас они оба выдохнут и перестроятся на праздничный лад.
Арина снова заняла свой стул и поправила идеально собранные складки нарядной салфетки. Костя вошёл в комнату и встал за спинкой второго стула.
– Садись, – Арина кивнула ему и взялась за блюдо с канапе.
Костя продолжал стоять и смотреть на неё. Она замерла на полпути и вернула руку на колени, отвечая вопросительным взглядом на его затянувшееся молчание.
