Ушла беспечная жизнь – я пошел в первый класс. Только спустя годы понимаешь, что именно там ты был по- настоящему счастлив.
Мы с семьей из пяти человек занимали две комнаты дома, разделенного на четыре хозяина. Почему-то дома этого проекта называли «финскими»: то ли финны придумали столь уплотненное проживание, то ли «приложились» как-то к возведению сего «шедевра». Однако, каждая семья имела свой дворик, утопающий в тени виноградников. Сам поселок назывался «немецким» и находился в городской черте города Душанбе. Хотя там проживали преимущественно этнические немцы, но и семьи других национальностей не чувствовали себя там чужими.
Напротив нас, в соседнем доме, жила семья армян. Главу шумных соседей звали Робик, его жену Нина, а их отпрыска, моего сверстника, Ашот.
Робик работал водителем на бортовой машине ГАЗ-51 и, как-то раз привез домой маленького барана, которого нарекли Борисом.
В их семье Борис обрел особый статус: его не привязывали, кормили спелыми фруктами и зеленым клевером. Справлял свое невежество он где придется. Подрастающий баран ходил за Робиком, как за главным …, с которым предпочитал проводить время в забавах. Хозяин подставлял ладонь, и баран с удовольствием бодался с нею. Затем Робик убегал от барана, увлекая его за собой, и Борис, соответственно, преследовал его.
Баран рос и, пользуясь благосклонностью Робика, стал безнаказанно гонять домочадцев. Стоило повернуться к Борису спиной, как тот, не откладывая, наказывал за беспечность. Разбегаясь, обрушивал всю силу бараньего веса, умноженную на скорость, сосредоточенную в рогах, в ягодицы замешкавшегося. Больше других от барана доставалась Ашоту, так как он был в самой легкой весовой категории.
Жалобы членов семьи на распоясавшего барана вызывали смех у главы семьи, он отшучивался. Во дворе Борис установил свои правила поведения, с которыми надо было считаться.
Как-то теплым, осенним вечером Робика привезли к дому на бортовом автомобиле в состоянии, когда захмелевший разум подсказывает примерно куда двигаться, а тело не знает как. Рожденный гордым горцем, Робик отделался от сопровождающих, руководствуясь еще не до конца изученным чувством, которым пользуются перелетные птицы, возвращаясь из дальних стран, и стал продвигаться к заветной калитке. Земля под ногами шевелилась, то и дело угрожающе приближаясь. Робик, не без труда, проник во двор дома. И как только оно, тело Робика, оказалось спиной по отношению к барану, тот – по устоявшейся традиции, что было сил, с разбегу приложился к пятой точке хозяина. Робик и так чувствовал себя не комфортно на двух конечностях, а тут, под физическим воздействием Бориса, принял более устойчивое положение, рухнув на четыре конечности. Находясь в этом положении, Робик пытался ругать барана, что-то не членораздельное блеял.
Баран поведение Робика истолковал по-своему, а именно как вызов подраться, т.е. по бодаться по-настоящему.
Робика баран уважал и считал его главным архаром, потому разогнался с особым усердием и, как таран, врезался в голову соперника.
Однако, к удивлению Барана соперник, оказался, мягко сказать, «жидковат» – после первого же удара он свалился. Его конечности больше не держали тело в боевом положении. Робик находился в глубоком нокауте. Баран еще долго ходил вокруг поверженного, в ожидании продолжения поединка или как минимум освобождение его территории. В конце концов, Борис, по бараньему обычаю, должен был изгнать поверженного со двора, так как теперь он в этой семье главный баран и продолжатель этого рода.
