– Я не с пустыми руками, Илья Георгиевич. Такое привёз! Вот, взгляните…
– Погоди, Костя. Ты чего, прям с порога… Давай, хоть, поздороваемся нормально.
Очень высокий крепко сложенный человек в очках, с зачёсанными назад волосами, плохо прикрывающими наметившуюся лысину, и рыжей кудлатой бородой, поднялся с кресла и крепко пожал руку своего молодого коллеги.
– Садись. Сейчас чайку организуем. Люся!
На зов явилась молоденькая лаборантка в белом халате с закатанными до локтей рукавами.
– Люся, сделай нам чайку, пожалуйста.
Люся стрельнула глазами в молодого человека, кокетливо улыбнулась. Пошла, цокая каблуками. Костя проводил её взглядом.
Хозяин кабинета усмехнулся в бороду, которую все время теребил большим и указательным пальцами. Этот похожий одновременно на разбойника и на дореволюционного профессора человек, на самом деле доктор исторических наук Илья Георгиевич Суходольский, в своё время был научным руководителем Константина Михеева, аспиранта из Калининграда. После защиты Костей кандидатской они продолжали общаться, регулярно созванивались; бывая в Москве, Михеев всегда выкраивал часок: зайти в Институт Археологии на улице Дм. Ульянова возле метро «Академическая», повидаться с «Барбароссой» (так прозвали Суходольского аспиранты).
Сейчас бывший ученик заявился прямо с аэропорта – не терпелось удивить мэтра.
– Так что, говоришь, за сенсация у тебя? – спросил Суходольский, принимая из рук лаборантки чашку. – Спасибо, Люся.
Девушка поставила вторую чашку перед Костей, достала с полки вазочку с печеньем, опять стрельнула глазами, вышла. Голова парня, как намагниченная, поворачивалась следом за лаборанткой. Очень короткий халат не закрывал её длинных красивых ног и выгодно подчёркивал округлость упругой попки.
Илья Георгиевич снова усмехнулся:
– Ну, так?
– Да, именно сенсация! – воскликнул Костя, когда за Люсей закрылась дверь. – Почище вчерашней, с метеоритом в Челябинске – второй день по всем каналам передают.
– Да, уж. Журналистам теперь на месяц хватит пережёвывать… Так, что у тебя, не тяни, говори. Заинтриговал.
– Про нашу пресса ещё не пронюхала… На Литовском Валу, недалеко от Фридрихбургских ворот обнаружено захоронение. Там рыли котлован под здание, ну и наткнулись на могилу. Позвонили нам. Мы приехали, раскопали. Оказалось: единичное захоронение, мы датировали его второй половиной шестнадцатого века. Гроб неплохо сохранился, в нем останки: мужчина сорока-сорока пяти лет, судя по фрагментам одежды – парадному мундиру – важная птица, военный или крупный чиновник. Установили: на том месте до середины девятнадцатого века стояла часовня, построенная ещё в шестнадцатом столетии, возле неё, скорее всего и похоронили этого человека.
– Ну, так и что? – буркнул Суходольский. На мировую сенсацию сообщение бывшего ученика никак не тянуло.
– Терпение, Илья Георгиевич, всё по порядку. Покойник наш был застрелен – в глазнице черепа пулевое отверстие.
– Ах, вот как. Ну и?
– Мы нашли пулю – застряла в теменной кости, пробив мозг насквозь. Она хорошо сохранилась, хотя и почернела.
– О!
– Вот именно – о! Это и есть наша сенсация, – Костя, подобно опытному политику, приберёг самое главное «на десерт». – Пуля выпущена из нарезного оружия! Вот, посмотрите…
Он достал из кейса, который держал на коленях, пластмассовую коробочку, протянул Суходольскому. Тот открыл, вынул пинцетом упакованный по всем правилам артефакт. Пересел за лабораторный столик, повернул к себе большую лупу на кронштейне, включил подсветку.
Костя, прихлёбывая горячий чай, терпеливо ждал, пока мэтр рассмотрит пулю со всех сторон.
Илья Георгиевич хмурился, сопел. Минут пять смотрел, не проронив и слова.
