«Колючая тишина. Пронзающая, надвигающаяся. Еще миг и затащит к себе, откуда уже не выйти. Сбросить ее, как саван, скорее! Выбраться! Что со мной? Кто я? Я живу или нет? Какой холодный пол… Кровь. Моя? Почему так страшно? Я дышу. Значит, живу?
Подняться и идти! Я могу, могу… Медленно, спокойно. Голова… Как жжет! Всё, встаю. Что там, за дверью? Сейчас, потихоньку. Звон уже тише, и кругов розовых меньше. Надо устоять. Почему не за что уцепиться?
Помню, я помню! Соня! Она меня ждет. Я Олег!? Где я? Аэропорт… какой? В Бостоне или Нью-Йорке?
Кофе, телевизор в баре, еще один самолет… Дальше! Меня уже ждали, кажется, трое. Кто они? Что было после? Массаж, ванны… Какие ванны, что за бред? Я же майор.
Майкл был в аэропорту. Зачем? Он не должен был там появляться ни при каких обстоятельствах. Значит, провал? Дальше, дальше! Подошли те трое… Потом красный гул, который сжимал голову, горело в глазах, колокола…
Мне надо вернуться к Соне! Но как? Я Олег, Олег Сгорин. Так, уже хорошо, будем жить. Я знаю, кто я!
Тяжеленная дверь… Как режет глаза от яркого солнца! Весна? Наверное, лето: зелени сколько. Кровь на руке, откуда? Люди. Наконец-то! Сесть на лавочку и подумать, о чем их спросить. Больничный городок, вот это что! Врачи, сестры…»
– Не ска-а-скажете, какой это корпус?
– Не знаю точно, третий, по-моему. Что, голова закружилась от солнца с непривычки?
– Да, напутал что-то.
– Какой вам нужен-то?
– Пя-я-тый.
– Так он на выходе, там, в конце парка, где лавочки синие. Вчера только красили… Да, обидно в такую погоду в больнице валяться. Сейчас бы на природу! Лето в этом году раннее.
– Да… Со-олнца мно-мно-го!*
«Почему говорить так трудно? Надо же, какой уголок райский! Бывает ведь такое. Как после смерти в жизнь… А Соня, она знает, что я в больнице? Какой растрепанный врач выбежал на порог! Ученый-фанатик, наверное…»
– Игорь, ты в порядке? Зачем ты вышел? Мы всё приготовили, а тебя нет. Слышишь меня? Ну хватит крутить головой, я к тебе обращаюсь, Игорь! Да, ты. Помочь? Ну, давай вставай. Пошли, уже ждут тебя все.
– Я не Игорь. Вы оши-и-блись.
– Да? А кто ты?
– Олег. Меня с кем-то…
– А-а… ну пойдем, пойдем. Сейчас разберемся. Голова не кружится? Дойти сможешь? Нам сюда.
В большом кабинете, напичканном оборудованием, было двое врачей: располагающей внешности женщина, по виду профессор, и мужчина средних лет, который сосредоточенно с ног до головы осмотрел вошедшего, назвавшегося Олегом.
– Присаживайся. Ну и напугал ты нас, беглец! – сказал тот, кто привел парня.
– Откуда у вас кровь на плече? Что случилось? – спросил врач со сверлящим взглядом.
– Не знаю. Не бо-о-лит, только ломит, мо-ожет, я упал на него.
– Раздевайтесь, ложитесь. Свет сюда направьте! Так больно? Давайте на снимок.
– Готово, Алексей Васильевич.
– Ну посмотрим, что там… Игорь, а вы полежите пока.
Все трое стали рассматривать снимок. Алексей Васильевич срочно вызвал какого-то Илью. Им оказался молодой и энергичный не то доктор, не то айтишник, который принес накопитель с информацией по образцам.
– Ничего удивительного. В принципе, мы так и предполагали, – сказал он, глядя на снимок, – надо только понять схему. А почему в этой проекции решили снять?
– Да кровь на плече ниоткуда и сустав ломит, – сказал Алексей Васильевич.
– А… Ну это вам повезло! А опознавать когда будем? – энергично встряхнув головой, спросил Илья.
– Да вот уже и начинайте. – Алексей Васильевич подошел к лежащему. – Игорь, мы сейчас проведем короткую процедуру. Сфотографируем на память твой мозг. Ты спокойно лежи и не волнуйся! Чувствовать ничего не будешь. Договорились? Давай, – сказал он, нажимая на кнопки.
