Тишина осеннего леса завораживала и радовала глаз: зелёный смешивался с желтым, местами коричневым и красным цветом. Закатные лучи солнца, проникавшие через ветви деревьев, делали лес волшебным, сказочным.
Он любил этот лес, любил эту тишину, любил эту первозданную благодать. Именно здесь, в лесной чаще, он чувствовал себя как дома, именно здесь понимал, что живёт и дышит полной грудью. В лесу он мог быть самим собой, не боясь косых взглядов и непонимания тех, кто его не знал.
Подойдя к небольшой речке, что протекала через полянку, он скинул свои военные сапоги, снял носки и вслед за своим верным другом, вошёл по колено в ледяную воду, абсолютно не обращая внимания на то, как вода обжигает кожу и как намокли походные штаны цвета хаки.
Наклонившись, он набрал в ладони чистой, прозрачной воды и плеснул на лицо, довольно фыркая. Обтерев лицо ладонью, оставив несколько капель стекать по бороде, он выпрямился и довольно улыбнулся, наблюдая, как его пес плещется на мелководье, пытаясь зубами ухватить мелкую рыбешку. «Эх, жаль, удочку не прихватил» – мелькнула запоздавшая мысль.
Несколько дней наедине с природой и охота – вот тот бодрящий стимул к дальнейшей жизни. Он снова усмехнулся, свистнул Карата и вышел из воды. Сев на пожухлую траву, Валера достал последний ломоть хлеба и полпалки колбасы, разделил пополам и протянул своему другу по охоте.
Карат несколько раз понюхал, прилег рядом и с вопросом посмотрел на него.
– Знаю, знаю, тоже хочу свежего жаренного мяса, но его ещё надо разделать, а пока ешь то, что есть.
Карат склонил голову на бок, а потом всё же съел в один укус всё, что дал хозяин, и довольно улыбнулся. Валера потрепал его по голове, прожевал свою порцию, запил водой из фляги и, посидев несколько минут, стал обуваться.
– Как бы нам хорошо не было в чаще, а домой пора, скоро стемнеет, а идти нам ещё двадцать километров пехом.
Карат словно понял хозяина и весело завилял хвостом и первым двинулся вперёд, обнюхивая землю перед собой.
– Эй, меня подожди!
Валера усмехнулся, завязал потуже шнурки, подхватил рюкзак, набитый тремя убитыми тушками зайцев, и взяв свое любимое охотничье двуствольное ружьё, двинулся следом за псом.
Идти предстояло через густые заросли уже пожухлых кустарников, по пожелтевшей траве, пробираясь только по ему известной тропинке. Настроение было отличное, несмотря на то, что он всё же жалел, что они упустили того большого и жирного кабана. Ох, и хитрый черт попался. Целых два часа они его выслеживали, а потом выжидали, когда этот кабаняка выйдет именно на то место, где Валера его поджидал. Но видимо ветер поменялся или удача была не на его стороне, кабан учуял неладное и резко ушёл в заросли.
– Не первый и не последний, – тихо сказал себе под нос Валера, хмыкнул и, перешагнув через поваленное небольшое дерево, свистнул Карата. Мастифф тут же появился из-за большого куста и, сделав круг вокруг себя, снова ушёл вперёд.
Теперь он всё чаще оставался один и всё чаще ходил на охоту или рыбалку, чтобы здесь почувствовать свою силу, поднабраться спокойствия и вернуться в город тем самым Медведем, каким его знают друзья.
– Карат, на сегодня хватит!
Валера увидел, как пёс встал в стойку возле небольшого дерева, в корнях которого явно была нора. Пёс фыркнул и стал ждать хозяина.
– Нам крольчатины на месяц хватит. Завтра отвезем тушку Соне. Заодно и проведаем.
Дочери Соне уже было семнадцать, умница и красавица, закончила с медалью школу и без посторонней помощи поступила на вышку на дизайнерский факультет, чем очень порадовала отца и напрягла одновременно. Все полгода до поступления Сони Валера впахивал как проклятый, чтобы купить дочке квартиру. Он не хотел, чтобы его единственный ребёнок, та, за которую он готов порвать кого угодно, жила в общежитии.
