Лицо менеджера компании выражало пессимизм.
– Мистер Деликарис, боюсь, что по результатам опроса общественного мнения вы по-прежнему уступаете Спайросу.
Орион кинул недовольный взгляд на график, проецируемый на стену. Они сидели рядом за длинным полированным столом. От злости у Ориона свело челюсть. Он никогда не позволял себе проигрывать и ждал того же от членов своей команды. Ведь он им за это платит, в конце концов!
– Мы делаем успехи, – с тревогой продолжал менеджер, осознавая недовольство босса. – Особенно после того, как в ходе кампании было заявлено, сколько вы собираетесь вложить в строительство доступного жилья и новой больницы. Просто успех не так велик, как мы ожидали.
Он нажал на кнопку пульта, который держал в руке, и картинка на стене сменилась более обнадеживающим графиком, что только сильнее разозлило Ориона. Он получил доказательство, что его команда аналитиков ошибается во всем.
Орион потер переносицу:
– Итак, несмотря на то что наша политика полностью удовлетворяет нужды жителей Метамейкоса, человек, являющийся коррупционером, как и его отец, по-прежнему самый популярный кандидат? – Он оглядел сидящую за столом команду. – Кто-нибудь удосужится объяснить мне причину?
Наступило долгое, неловкое молчание.
Наконец с противоположного конца стола раздался голос:
– Вероятно, люди опасаются за вас голосовать.
Все ахнули. Орион медленно повернул голову к говорящему. Это был Стефанос, пресс-секретарь, самый молодой, недавно нанятый член команды.
– Продолжайте.
– Люди видят в вас холостяка-миллиардера, который внезапно решил, что желает стать их лидером. – Стефанос сделал паузу, ожидая гнева Ориона, но его не последовало. Это придало ему мужества, и он уточнил: – Возможно, вы обещаете людям то, что они хотят услышать, но, судя по результатам, они явно не доверяют вам. Вероятно, думают, что вы просто исполняете свой каприз: попробовать и доказать, что вы преуспеете во всем, чего хотите. Или, может быть, они считают, что, победив на выборах, вы будете заниматься бизнесом в Афинах и не посвятите достаточного времени своим новым обязанностям. Избиратели скорее проголосуют за дьявола, но дьявола, которого они знают.
Орион задумчиво изучал Стефаноса. А парень не промах! Он напоминает его самого. Молодой человек тоже понимал, что политика и бизнес – понятия разные. Люди голосуют душой, стремления которой не всегда согласуются со здравомыслием.
– И что я, по-вашему, должен делать?
Члены команды обменялись изумленными взглядами. Руководитель предвыборной кампании выглядел оскорбленным.
Стефанос глубоко вздохнул и продолжил:
– Для того чтобы люди стали вам доверять, им нужно чувствовать с вами связь; знать, что у вас такие же, как у них, нужды, жизненные приоритеты – старые, добрые жизненные ценности греков.
Орион скривился. Его жизненные приоритеты всегда были старомодными.
– Я вырос в Метамейкосе, – серьезно сказал он.
– Тогда убедите избирателей, что по-прежнему считаете Метамейкос своим домом, – приободрился Стефанос. – Что дом, который вы там купили, не просто очередная ваша недвижимость. Что вы намерены там обосноваться.
– И как вы предлагаете мне это сделать?
– Честно? – Стефанос помедлил и чуть неуверенно сказал: – По-моему, лучше всего вернуться в Метамейкос с женой.
Орион помрачнел.
– Остается надеяться на то, что у вас имеется альтернативное предложение, – выдавил он, – так как это меня не устраивает.
Либби уставилась на огромный трехмерный логотип «Деликарис», вращающийся в середине фонтана, на громадные автоматические стеклянные двери, ведущие в суперсовременный офис Риона. Она снова сказала себе, что поступает правильно.
Еще неделю назад Либби искала предлог, чтобы никогда больше не появляться в Афинах. И даже в эту минуту ей хочется бежать отсюда. Хотя, вне сомнения, сейчас она поступает верно. Пора им обоим разойтись. Как иначе, если она и Рион не общались уже пять лет?
