Тяжелый армейский ботинок с высоким верхом ступил на самую кромку частично обрушенной стены. Вниз, на растрескавшийся асфальт, тут же полетели бетонная крошка и мелкие камешки. Человек в потертом темно-сером камуфляже с напряжением, выдающим внезапно возникшую тревогу, бросил короткий взгляд, наблюдая, как камешки, словно шрапнель, рассыпаются в десятках метров под ним. Он слегка поморщился: любой шорох в мертвом городе разносился далеко.
Впрочем, город только казался вымершим, и нельзя было забываться ни в коем случае. За пустынные улицы, проспекты, парки и коробки панельных домов продолжали с остервенением драться люди и возникшие по воле Зоны мутанты. А одинокий путник словно ненароком задумался, зазевался, да вдруг опомнился, взял себя в руки, сосредоточился. В этих давно уже не мирных краях каждый вздох, каждая спокойно прожитая минута теперь ценились на вес золота. На открытом месте долго находиться не рекомендовалось, чтобы твоей персоной не заинтересовались местные твари.
Видно было, что он совсем не новичок. Просто боль какая-то застарелая засела у него в груди. Уже довольно долго не давала она ему покоя. С самозабвением и излишней старательностью рвала она его душу, тисками зажимала, мучая непрерывно, и справиться самостоятельно он с ней никак не мог. Задумался человек над бездной, снедаемый тоской бытия и безнадежных потерь. В жизни и не у таких, а с гораздо более крепкой психикой людей бывало намного хуже с адаптацией. Так что ему, считай, повезло. Судьбоносные испытания не до конца выжгли его душу. На самом ее дне все еще теплился огонек романтика. Когда-то он и еще несколько безусых молодых парней пришли в Зону. Он единственный выжил из всей той группы, заматерел, стал безжалостен и жесток, когда это бывало нужно, но при этом он всегда с состраданием относился к простым людям и в любом случае протягивал руку помощи. Он стал сталкером. А его молодых и неопытных спутников растерзали чудовища Зоны.
Обнаруживать свое местоположение лишний раз не хотелось. Хотя о своей безопасности в данный момент особенно беспокоиться у него не было никакого желания. Дни, когда его съежившееся тело охватывал страх, заставляя мелкой волной дрожать поджилки, когда приходилось прятать от друзей внезапно взмокшие ладони, минули. Тут бы улыбнуться, да только время адекватно воспринимать самоиронию и юмор прошло окончательно, кануло в Лету. Человеку когда-то приходилось много убивать подобных себе… и не только подобных. Запах крови уже давно не будоражил и не калечил его психику.
У этого сталкера больше не находилось стимула, чтобы отчаянно защищаться и биться за жизнь. Не в том он оказался положении, чтобы трястись за собственные потроха. Были на то свои неоспоримые и веские причины и обстоятельства. Все страхи и фобии отошли на задний план.
К бою он был подготовлен. К его спине плотно примыкал автомат с подствольным гранатометом, а разгрузка была заполнена зарядами к нему. Еще в разгрузке нашлось место для нескольких автоматных магазинов и бочонков ручных гранат. Под короткой утепленной курткой, которая сейчас была расстегнута, виднелась кобура. Из нее торчала рукоятка пистолета «Удав» с корпусом из полимеров и с посадочным местом под прибор бесшумной стрельбы. Мощный патрон на девять миллиметров, емкость магазина на восемнадцать патронов и неприхотливость в обслуживании делали его незаменимым в Зоне.
Доверху набитый и даже на вид тяжелый рюкзак предполагал наличие в нем не только еды и аптечки, но и все тех же боеприпасов. Мужчина доподлинно знал, что Зона, даже если благоволит к сталкеру, завсегда приготовит ему множество испытаний.
