Fulvio Ervas
Finché c’è prosecco c’è speranza
This edition is published by arrangement with Marcos y Marcos s.a.s, Milano
Questo libro è stato tradotto grazie a un contributo per la traduzione assegnato dal Ministero degli Affari Esteri e della Cooperazione Internazionale italiano.
Эта книга переведена благодаря финансовой поддержке, предоставленной Министерством иностранных дел и международного сотрудничества Италии.
© Marcos y Marcos 2010, 2022
© Оксана Рогоза, перевод на русский язык, 2023
© Livebook Publishing LTD, 2023
Бар Секондо в центре Тревизо – славное местечко: удобные плетеные стулья, мраморная барная стойка и по-семейному уютная атмосфера. На стенах, черным по белому, – изображения виноградных лоз. Наметанный глаз сразу определит, что это: гайот или сильвоз[1], но даже непрофессионалу может доставить истинное удовольствие вид гибких, изящных побегов, элегантно изогнутых арок и шпор. Обрезка для Секондо – переломный момент, когда сливаются воедино прошлое, настоящее и будущее виноградной лозы. И вино, конечно же! Для него это живой организм, ничем не уступающий завсегдатаям заведения – этим честным бездельникам, убивающим время за барными столиками в попытке отрешиться от повседневной суеты.
– Просекко, – произнес инспектор Стуки, подходя к барной стойке.
– Какое предпочитаете? Тихое?
– Полуигристое.
– Ферментированное в автоклаве или в бутылке?
– Не важно.
Бармен Секондо укоризненно посмотрел на полицейского.
Облокотившись на барную стойку, инспектор созерцал дно бокала, воображая, что это дышат крошечные существа. Пузырьки поднимались на поверхность, образуя пену, – захватывающее зрелище!
– Я ему повествую о рождении вина, а он пузырьки разглядывает! – с упреком промолвил бармен, подавая тарелку с фрикадельками.
Хорошо, допустим. Инспектор Стуки признавал, что он в этом деле не знаток и очень плохо разбирается в винах, что, впрочем, не мешало ему при случае наслаждаться бокалом хорошего вина. Но проблема в том, что Секондо превратил свою страсть к вину в своеобразную религию и все чаще, качая головой, заявлял, что если так и дальше пойдет, то навсегда исчезнут церкви, книжные магазины и бары. Людям будет совсем наплевать на историю того, что они едят и пьют, и в результате победит гомогенизированное пюре.
Бармен сопротивлялся, как японский солдат в джунглях, оплакивая те времена, когда посетители, заходя в бар, во всеуслышание кричали: «Один укольчик» или «Глоток красного!» Они жаждали получить инъекцию жизни, порцию Святого Духа.
«Глоток» обычно наливался в простой, покрытый царапинами стакан из толстого матового стекла, которое с годами стало тонким и прозрачным, нечто вроде христианского потира, как напоминание о том, что вино – это не просто напиток, а прежде всего культура. За почти тридцать лет бармен Секондо разлил по стаканам десятки тысяч литров вина и повидал столько пьющих, что даже принялся их классифицировать. Эдакий Карл Линней любителей вина.
Секондо утверждал: обрати внимание, как человек держит бокал с вином, и ты узнаешь всю его сущность. А еще посмотри на губы пьющего, – добавлял бармен и пояснял, что губы могут касаться, всасывать, кусать, молиться, дрожать и даже напевать, пытаясь извлечь живительную влагу.
Вся правда о человеке проявляется не в состоянии опьянения от вина, а через язык жестов во время питья. Таким образом, уверял Секондо, он, например, в состоянии безошибочно отличить жителя Вероны от жителя Виченцы, эгоцентрика от нарцисса, адвоката от зубного врача или закоренелого холостяка от авантюриста, который не знает, что его ждет завтра.
– Так или иначе, сразу заметно, у кого совершенно особенные отношения с алкоголем.
