Я никогда не видела отца, но мама говорила, что он просил
назвать меня Марьяной в честь его любимой бабушки. Мама послушалась
и даже дала мне русскую фамилию, чем навлекла недовольство
собственной родни. Ведь я появилась на свет уже в Саржистане, через
полгода после того, как маму выслали из России как нелегального
мигранта.
Ее документы были в порядке, депортацию заказали и проплатили
родители моего отца, потому что считали маму ему не парой. Она
работала в их семье прислугой. Молодая красивая саржистанка,
которая даже не мечтала женить на себе хозяйского сына.
Тетя Хуса потом говорила, если бы он имел твердый характер и был
настоящий мужчина, то не позволил бы выгнать маму или нашел ее
после моего рождения. Но к шестнадцати годам я перестала ждать и
надеяться на встречу с отцом. Кто подскажет ему адрес?
В Саржистане мы часто переезжали, родственники отказывалась
помогать, ругали маму, за глаза называли шлюхой. Чтобы прокормить
меня она бралась за любую тяжелую работу и скоро растратила
здоровье. Уже три года мамочки нет на свете, но я помню каждое ее
слово и стараюсь жить так, чтобы она не стыдилась за меня там, на
небесах.
Когда я осталась одна, тетя Хуса взяла меня к себе на бахчу,
хотя у самой пятеро ребятишек. Дядя Алим был не против, он во всем
слушался жену, хотя с виду казался большим и грозным, душа у него
была добрая.
Среднюю школу я закончила в маленьком поселке у реки, а потом
тетя Хуса пыталась найти мне мужа, но уважаемые семьи не хотели
приводить в дом дочь беспутной женщины. И я не мечтала замуж так
рано, на последних смотринах нарочно прикинулась неуклюжей дурехой,
чтобы не понравиться мрачному соседу. У него уже была жена, но
состарилась, и он хотел взять в дом младшую.
Когда сосед ушел и забрал овцу, принесенную в подарок, тетя Хуса
стала плакать и упрекать меня. А я села на пол, обняла ее ноги и
обещала, что уеду в город учиться.
— Я хорошо знаю русский язык, меня возьмут переводчиком, всю
зарплату буду присылать вам, только не отдавайте чужим людям.
Тетя Хуса кусала кончик своего красного платка и жалела меня. У
нее быстро менялось настроение. Мы начали строить планы вместе.
— Так ведь надо еще попасть в институт и документы переводчика
получить. А в городе на что будешь жить, глупая? Там совсем
пропадешь. Мать у тебя была гибкая, как ивовый прутик, всему
покорялась, отец – тряпка, судя по всему. В кого тебе иметь крепкий
характер, Мариам?
Это было обидно слышать. Я вытерла слезы и попыталась вспомнить
кого-то из сильных предков. Но саржинская ветвь казалась чахлой и
хрупкой, с гнилой сердцевиной. Стоит ветерку подуть и обломится.
Может, с русской стороны у меня надежные корни? Жаль, я о них мало
знаю.
На единственной фотографии, которую мама привезла из России,
отец красивый, интеллигентный, на труса не похож. Мне достались от
него тонкие черты лица и светлая кожа. А волосы хоть и черные –
мамины, но завиваются на кончиках и у висков.
Ни разу не видела кудрявых белолицых саржистанок. Наверно,
поэтому мамины братья на меня смотрели с презрением, только тетя
Хуса согласилась помочь. За это ее наградит Всевышний, и я
расплачусь, когда начну работать сама.
— Успешно сдам экзамены, получу стипендию и не буду вам в
тягость. Я старательная и терпеливая, вы же знаете. Я буду прочным
тополиным прутиком, везде приживусь.
Тетя Хуса подумала и согласилась отпустить меня в Гуричан. А еще
посоветовала написать письмо в российскую передачу «Близкая душа»,
чтобы отыскать отца.
— Может, Всевышний разбудит его совесть. Раз он из богатой
семьи, пусть денег пришлет тебе на учебу или найдет достойного
жениха. Ты у нас умница и красавица, Мариам. Такая дочь – награда
небес и честь роду. А кто тебя оценит в нашем Чаргане? Видно,
шайтан попутал меня, раз хотела отдать такое сокровище за одну
овцу, мешок муки, два десятка цыплят и почти новый велосипед.
