Рабочие в ярко-оранжевых жилетах громко переговаривались и посмеивались, укладывая брусчатку, имитирующую булыжную мостовую. Машина мягко их объехала и остановилась рядом с жёлтой «Газелью». Василиса вышла и приветственно кивнула трудягам. Все здесь давно знакомы – соседи, жители окрестных деревень, бывшие сотрудники разрушенного «ураганом» свинокомплекса. Люди остались без работы и перебивались пока случайными заработками. В основном, занимались благоустройством – ликвидировали последствия «урагана».
Изюм, часто и шумно дыша, высунул в приоткрытое окно чёрную мордочку.
– Ты уверена, что хочешь ехать? – спросила мама, подавая Василисе разноцветный рюкзак. – Может, не стоит пока?
И мама кивнула на деревянный костыль, которым Василиса размахивала, словно боевым шестом.
– Да всё будет нормально, – в сотый раз сказала Василиса и почесала Изюма за ухом, отчего он довольно сощурился. – Тебе со мной нельзя, в музее ремонт ещё не закончился. И вообще туда собак почему-то не пускают. Так что до вечера.
Изюм, поняв, что хозяйка куда-то уходит, а его с собой не берёт, жалобно заскулил. Ещё раз погладив пёсика по голове, Василиса закинула рюкзак на плечо и направилась к свежепокрашенному зданию музея.
Собственно, костыль теперь почти не требовался, хромота практичемки прошла, да и нога уже не болела. Тоже почти. Время от времени поднывала. По ночам. Особенно в полнолуние, будь оно неладно. Так что приходилось стискивать зубы, чтобы не завыть, и прыгать по дому на одной ноге в поисках обезболивающего. Но тихо-тихо, чтобы родители ни о чём не догадались. Иначе снова придётся проводить часы в больничных кабинетах, пахнущих дезинфекцией, делать снимки, выслушивать мнения светил, которых где-то отыскивала мама, заниматься всё новыми видами гимнастики. Скукота и нуднота.
Поэтому Василиса бодро, лишь чуть-чуть прихрамывая, дотопала до музея, где в дверях столкнулась с трудовиком Антоном, приятелем её отца.
– А, Васька, привет! – жизнерадостно гаркнул Антон. Вот бы отец как-нибудь отучил своего друга кричать её домашнее прозвище на всю ивановскую. Вернее, Покровскую. – Там народ уже собрался, сейчас поедем.
И Антон зашаркал к вишнёвой «газельке».
– Это что, мы вот на этом поедем? – скривилась Василиса. Её энтузиазм по поводу поездки в составе «экспедиции сельского молодёжного актива» как-то сразу поугас. Хотя, если честно, он и раньше не особо пламенел.
– У этой модели очень высокая проходимость, один из лучших показателей на отечественном рынке автомобилей. – Рыженький кудрявый Коля, перешедший только в десятый класс, приветливо открыл новую музейную дверь и заботливо придержал её для Василисы.
– Боюсь, меня укачает, – через плечо бросила Василиса, входя в читательский клуб, в который преобразовали разрушенную тем же «ураганом» библиотеку.
Стеллажи теперь стояли вдоль стен, а в центре располагались разноцветные кресла-мешки и скамейки с низкими столиками для малышей. Ещё и здоровенную «плазму» для интерактивных занятий приобрели.
Василиса плюхнулась на один из мешков, устроив рюкзак на коленях и прислонив костыль к плечу. Мама (ну конечно же она не смогла спокойно уехать домой), заперев Изюмку в машине, поспешила выловить Давида Юрьевича, нового директора школы, который вызвался возглавить «экспедицию». Ясно, будет доставать его вопросами о нагрузках и сыпать рекомендациями. В сотый раз.
Как только Давид Юрьевич появился в Покрове и предложил своему старшему брату (новому председателю сельсовета и уроженцу этих мест) создать молодёжный актив в тогда ещё разрушенном посёлке, Василиса, до этого работавшая в библиотеке, тут же оказалась в числе энтузиастов. Правда, узнала об этом от Зои и только после выписки из больницы. А Василисина мама, похвалившая дочку за активное участие в жизни села, сразу же отправилась к Давиду Юрьевичу и просидела в его кабинете добрый час, расписывая, что дочке можно и чего нельзя. Новый директор, совсем молодой, лет тридцати, оказался крепким орешком – всё выслушал, даже кое-что записал и клятвенно пообещал Василису не перегружать.
