"Мир фантазии представляет собой
"щадящую зону",
которая создается при болезненном
переходе от
принципа удовольствия к принципу
реальности"
Зигмунд Фрейд
Пролог
Тёмная длинная спиралевидная дорожка, ползущая вперед в
глубокую чащу. Солнечный свет, туман в предрассветный
час, шелест крон деревьев. Чудесное полотно из-под
кисти художника, где простирается зелёный тоннель дикого
высокоствольника. Там по краям в ровный ряд выстроились маленькие
конусообразные домики, раскрашенные пёстрыми узорами: где-то меандр
переплетается с долевыми полосками ройе, где-то изображение целой
эпохальной битвы вплоть до подробных деталей строения доспеха.
Однако все эти жилища смотрелись аккуратными, единообразными и
устойчивыми, благодаря своим каменным основаниям и стеклянным
корпусам.
Холмистая местность беспокойной волной пригорков покрывала
собой весь остров, поросший буйной растительностью лиственных пород
и многообразием даваллиевого папоротника. Этот город издавна
назывался Эллир, даже во времена, когда его географичекое положение
находилось на другом материке, — с тех пор он вырос, окреп,
нарастил своей мощи: вскоре здесь образовались большие поселения,
впечатляющая страна, занимающая весь загадочный остров Эмек
Амир-Ханан (1). По приданию жители этого
государства являются величайшими чародеями – вечно молодыми и
прекрасными.
На тех же обветшалых страницах, припорошенных пылью, можно
разглядеть под вязью из сложных словесных узоров легенду,
положившую начало нашей истории: началось это после
кровавой войны двух сильнейших сказочных созданий, когда либо
живших на Саогилли. Что на тот момент не поделили
форморы(2) с альбами кроме власти, сказать сложно.
В сохранившихся хрониках
т’хальмевей(3) есть лишь упоминание конкретно
этого противостояния под названием «фулитьях а’кодаих», что
дословно переводится, как «кровавое ничто». В итоге великим
чародеям пришлось отступать, претерпев огромные потери и оставив
своих союзников погибать на линии огня. Печальное событие сроком
давности в более, чем семь тысяч лет всё ещё бередит незажившие
раны.
Перевесить чашу весов на свою сторону форморам удалось
благодаря своему предводителю —хитрому и свирепому Балору.
Художественный образ его предстает в виде одноглазого
властителя, чей смертоносный взгляд способен был повергнуть в
пучину отчаянья целые войска неприятеля. И дейсвительно "демоны"
искусно владели колдовством проклятий, часто
проводили очистительные жертвоприношения
и увешивали себя различными заговоренными талисманами, которые
вполне могли обладать всеми предписаными мистическими
свойствами.
В один момент главный формор рискнул вырвать победу из рук
ценой заточения собственной дочери – Этлинн. Девушка находилась в
положении и носила под сердцем плод любви от Киану – чистокровного
т’хальмавея по расе и способностям. Могучий и ужасный Балор знал
только одну сторону данного пророчества – магия крови способна
очистить мир от детей богини Дану, его извечного неприятеля. И
именно этой идеей он стал одержим буквально до самого
конца.
Но в тот вечер предсказательницы кондателлума
4 обратились к своей покровительнице за
новыми знаниями, которые поведали другое предречение – появление на
свет младенца от двух рас, способного низвергнуть чёрную стихию с
земли альбов, очистить жизнь от инакомыслящих демонов.
И вот, в одно по-весеннему теплое утро, в хрустальной башне
на острове Тори родился Лугофер – доблестный воин, вынужденный
скрываться до совершеннолетия в длинных заброшенных коридорах
нижних этажей. На плечи этого младенца с рождения была возложена
огромная надежда освобождения от гнёта Балора. В итоге ему удалось
исполнить свой долг и избавить прекрасных альбов, поразив
предводителя демонов камнем из пращи, прежде чем его дед успел
пустить тому кровь. Данной победой и славится вторая битва
при Мойтуре
