– Пиши заявление по собственному,
подстилки моего отца мне в штате не нужны, – он протягивает мне
листок, даже не отрываясь от собственных бумаг. Чертов мажор,
пришел на все готовенькое и давай наводить свои порядки, даже не
попытавшись разобраться. Нет уж, не на ту напал.
– А если я не хочу? – уверенно
отвечаю ему я, уставив руки в боки. Евгений Баринцев все-таки
поднимает на меня удивленный взгляд, оценивающе осматривает с ног
до головы и хмыкает. Красивый он, однако, наши клиентки, увидев
его, попросили бы завернуть парочку. Но, увы, впечатление было
приятным ровно до того момента, как он открыл рот, выбрасывая то ли
порцию яда, то ли желчи:
– Я тебя заставлю. И поверь, мои
методы тебе не понравится.
– Это угроза? – я складываю руки на
груди и вопросительно изгибаю бровь. Ни в коем случае не стоит
давать возможности этому самцу увидеть во мне слабую девушку –
растопчет.
– Всего лишь констатация факта. Я
собираюсь переделать здесь все, и бесполезный балласт мне не нужен.
Так что в твоих интересах уйти по мирному.
– Сначала докажите, что я этот
балласт, – коротко фыркаю я и, разворачиваясь на каблуках, иду на
выход из кабинета. У меня там срочная работа горит, и на мериться,
кто круче, просто нет времени. Вот принесу выполненное задание,
тогда и обсудим заодно, кто сколько пользы в нашем агентстве
приносит.
Мне эта работа нужна кровь из носу –
официальная, по трудовому договору, а еще с неплохой зарплатой и
удаленная. Сама я могла бы перебиваться и подработками официанткой,
но тогда я бы совсем не видела Лизу, если бы у меня ее и вовсе не
забрали. Оказалось, что оформить опекунство на собственную сестру
не так уж просто, особенно если ты сама без году неделя
совершеннолетняя и только с девятью классами общеобразовательной
школы за плечами.
Вороне где-то Бог послал кусочек
сыра, а мне – эту работу. И нет, между мной и Борисом Ивановичем,
отцом Евгения, не было интимной связи, хотя он мне и намекал. Но я,
выросшая в семье алкоголиков, где постоянно те или иные друзья
родителей пытались приставать, научилась давно отбиваться от таких
посягательств как физически, так и словесно.
С Борисом Ивановичем мы по итогу
нашли общий язык. Он, пусть и был бесконечно жадным до денег, на
работниках не скупился, чтобы никто не переманил. И, после того как
я дала ему от ворот поворот, на всякий случай добавив весу своей
фразе схваченным у него со стола пресс-папье, мы пришли к
перемирию.
Видимо, не настолько уж я лакомым
кусочком была. Да и не было у меня на это лишних денег. Русые
волосы, ноль макияжа и практичная одежда, вырытая на скидочных днях
в секонд-хендах. Я не была похожа на одну из тех, кто сидел в офисе
брачного агентства «Симфония» и открыто стрелял во всех приходящих
клиентов глазками – на кого-то обычного, чтобы уговорить подписать
кабальный договор, а на кого-то богатого – наудачу, а вдруг он ее
на все плюнет и ее, раскрасавицу, возьмет в жены.
Я же до уровня девочек откровенно не
дотягивала, поэтому меня определили «работать в поле». Увы, но наше
брачное агентство помогало обрести любовь или крепкий брак только
единицам. По большей части «Симфония» жила за счет поборов с
желающих подать анкет, чтобы найти у нас вторую половинку, а также
как небольшое детективное агентство, помогающее расторгать
неудобные браки.
Последнее и было моим фронтом
работы. Мне до жути не нравилось вымогать у людей деньги за анкеты,
зная, что мы ничего им не гарантируем, поэтому когда мне предложили
выслеживать изменников и изменниц вместо обычной офисной работы
куклы, я была всеми руками за. Выводить на чистую воду обманщиков –
совсем другое, так что моя совесть чиста.
И эта работа была лучшим вариантом,
что мог мне сейчас предложить рынок труда. Так что, Евгений
Борисович, я так просто не сдамся. И если вы все-таки уволите меня,
то с полагающейся компенсацией!
