Следователь Молотов Станислав Андреевич всю жизнь отдал службе в управлении полиции. Он любил свою работу и отдавал ей много времени. Награды получал одну за другой, а вот в должности его повышать не спешили. Дело в том, что Станислав Андреевич имел конфликтный, взрывной характер и всегда делал то, что считал правильным, а не то, что ему приказывали. За это начальство его недолюбливало и повышать в должности не спешило. Поэтому некоторые коллеги Молотова дослужились до подполковников и полковников, а Станислав Андреевич в свои сорок пять оставался майором. Но к звездочкам на погонах он оставался равнодушным. Единственное, что его раздражало, так это то, что начальство, словно нарочно, подсовывало ему такие дела, которые при всем опыте и умении раскрыть было почти невозможно, попросту говоря «глухари». Ему объясняли, что это происходит не выборочно, что у каждого следователя есть такие «нераскрываемые» дела, но Станислав Андреевич все равно оставался при своем мнении, что таким образом руководство пытается избавиться от неугодного сотрудника.
Жил Станислав Андреевич один в однокомнатной холостяцкой берлоге. И хотя на вид он был вполне привлекательный мужчина – высокого роста, спортивного телосложения, с прямыми, вечно торчащими в разные стороны темными волосами и голубыми, с прищуром глазами, женщину, которая смогла бы смириться с его характером, он так и не встретил. Огромная куча грязного белья, к стирке которого Молотов готовился заранее, как к взятию Бастилии, горы немытой посуды, разбросанные повсюду вещи – все это было обычным для него делом. В холодильнике стандартный для холостяка набор провианта – яйца, колбаса, сыр. Ни мяса, ни круп, ни овощей, ни других продуктов, из которых надо было бы готовить.
Проснувшись рано утром, Станислав Андреевич, как всегда, принял холодный душ, выпил чашку кофе, больше напоминающую ведерочко, выкурил пару сигарет и поехал на работу. Там его и обрадовали очередным «интересным делом» и отправили в травматологическое отделение городской больницы.
– А что там? – нахмурился Молотов, чувствуя подвох.
– Не что, а кто! Заявительница! – ответили ему коллеги, как-то странно переглядываясь.
– Ну-ну… – окинул их взглядом Станислав Андреевич и поехал в больницу. Деваться-то ему было некуда.
В регистратуре он спросил, где найти Раевскую Анжелику Юрьевну, именно так звали заявительницу.
– Палата номер шесть, – ответила молодая, симпатичная регистраторша.
– Прямо по классику, – усмехнулся Станислав Андреевич. – Надеюсь, там меня ждут не сумасшедшие.
– Не надейтесь, – загадочно ответила девушка, но Молотов не обратил внимания на ее слова.
Анжелику Раевскую он застал лежащей на больничной кровати в позе то ли лотоса, то ли пальмы, а может, и вовсе лягушки. Глаза женщины были закрыты, ноги скрещены, а руки раскинуты в стороны – видимо, для входа космической энергии.
– Анжелика Юрьевна? – спросил Станислав.
– Можно просто Анжелика. Даже не можно, а нужно, чтобы я не чувствовала себя старше, чем есть на самом деле, – не открывая глаз, ответила она.
Молотов окинув ее профессиональным взглядом следователя. На вид заявительнице было от тридцати до сорока лет, лицо ухоженное, волосы светлые, фигура, насколько он смог рассмотреть, стройная. Но первое, что бросилось Молотову в глаза, это ее большая грудь.
– Станислав Андреевич Молотов, следователь, – после затянувшейся паузы представился он.
Госпожа Раевская тут же открыла глаза. Большие, ярко-синие, в обрамлении темных ресниц, они казались двумя бездонными озерами на красивом лице. Молотов даже растерялся.
– Следователь! Ну, наконец-то! Сколько можно ждать?! Хорошо же вы работаете, ничего не скажешь! – надула заявительница губки.
