«Что имевши не храним, потерявши тоскуем...» —
пословица.
Пролог
Все что происходило, видел словно со стороны. И как бы ни
пытался, так и не смог приблизиться, спасти, помочь.
Рванулся туда, но меня откинула назад невидимая сила. Я зарычал
от ярости и бессилия.
Раскинул руки в стороны, выгнулся, запрокинул голову, от моего
звериного рыка, наверное, содрогнулись ад и небеса. Заскулили
грешники в чистилище.
Обезумевший от боли и отчаяния зверь вырвался на волю. Я словно
со стороны наблюдал как меняется мой облик. С привычного уже, почти
человеческого, полную боевую ипостась.
Архон… мое второе я, моя сущность… Показался на поверхности, так
что кожа пошла волнами, сверкая черными сверкающими чашуйками.
От трансформации менялось тело, скручивало в узел внутренности,
по венам растекалась жидкая лава, воспламеняя каждый атом.
Гнев и ярость лишь подкинули жара в пламя ненависти к тем, кто
посмел тронуть мое. Кто сейчас представлял угрозы для моей пары и
неродившихся детей.
Зверь в любой момент мог сорваться, и кинуться по следу
смертников. Его тянуло словно магнитом к той, что стала смыслом
жизни.
Архон раздался в плечах, стал выше, мощнее, сильнее. Более чем
двухметровый массивный широкоплечий мускулистый зверь, с большими,
сантиметров в тридцать, витыми рогами взревел еще сильней.
Черный почти эбонитовый хвост, с жалом на кончике, метался из
стороны в сторону, ударяя металлической чешуйчатой погремушкой по
жесткому полу.
От лба до выбритых висков, и вниз по шее, вилось серебристое
тату в виде кельтских символов. Расширяясь на спине до черно—
серебристых крыльев. На груди такие же чешуйки образовывали
кольчугу.
Зверь метнулся к кровати, попытался разорвать путы, удерживающие
нашу пару. И не смог.
Во сне мы могли лишь наблюдать за тем, что происходило
вокруг.
Мы с Верой оказались заперты в белоснежной от пола до потолка,
залитой светом лаборатории.
Даже мебель здесь, и та была белоснежной.
Плевать на обстановку.
Все мое внимание привлекла девушка, лежащая на медицинском столе
в центре лаборатории.
Моя пара, моя единственная, моя архесса.
Я наконец, нашел ее.
Жадным взглядом прошелся по хрупкой фигурке, с огромным животом,
едва прикрытом полупрозрачной голубой простынкой.
Из под зеленой медицинской шапочки выбились черные длинные
волосы с белыми прядками.
Откуда у моей малышки белые пряди?
Я жадно вглядывался в бледное искаженное от страха и боли
личико. Кричал, махал руками с длинными черными когтями прямо перед
ее лицом.
Но Вера меня не слышала. Металась из стороны в сторону, и
кричала, звала на помощь именно меня.
Меня.
Дергала руками и ногами, прикованными наручниками к
металлическим поручням медицинской кровати.
Кричала мое имя, умоляла о помощи.
А я лишь беспомощно метался вокруг медицинского стола, не в
силах разорвать удерживающие ее браслеты. Не мог ни докричаться до
нее, ни освободить, ни дать надежду, что приду. Что спасу. Что не
брошу.
Я ничего не мог.
Оставался лишь беспомощным зрителем на этом атракционе ужасов.
Ощущая ее боль, как свою собственную.
Скалился и рычал от бессилия.
Чуть в стороне открылась дверь, я обернулся, и яростно взревел,
увидев кто именно вошел в лабораторию.
Чешуя на загривке встала дыбом, от одной мысли, что он собрался
делать с моей архессой и детьми.
— Итак, вот мы снова встретились, доктор Рейнер. Земля круглая,
верно? – Человек в белом халате едва улыбнулся. Взял планшет,
лежавший на столике рядом с кроватью. Стянул медицинскую маску,
закрывавшую половину лица. Хотя, я и так понял кто он. Этого
мудака, я бы узнал, даже будучи слепым. Только по противному
скрипучему голосу. По отвратительному смраду, запаху смерти,
который бы ни с чем не спутал.
