– Евгения Алексеевна Литовцева – первая скрипка семьи Литовцевых.
– Виктор Павлович Воробухов – муж Литовцевой. Находит положение на семейном фронте безнадёжным, и потому крайне обеспокоен Ближним Востоком.
– Катя – старшая дочь, 20 лет.
– Соня – младшая дочь, 6 лет. Наиболее влиятельное лицо в семье после Литовцевой.
– Герцогиня – кошка Литовцевых. Не может смириться с тем, что её называют Герой. Знает больше, чем все думают, но никогда этого не показывает.
– Андрей Горин – жених Кати. Осознал все свои ошибки и твёрдо намерен стать примерным семьянином.
– Тамара Павловна – мать Андрея, по совместительству служительница муз.
– Вадик – малолетний сын Андрея, уже успевший осознать весь ужас своего положения.
– Отец Горина Загадочные люди, успевшие за короткий срок
– повергнуть семьи Гориных и Литовцевых в состояния крайнего смятения.
– Бывшая жена Горина
– Двоюродные братья и сёстры Кати
– Незнакомый молодой человек
Тишина. Сиреневые майские сумерки сгущаются постепенно, бледные, как свежезаваренный чай. Узловатая стрелка на старых часах ползёт неторопливо; каждое движение утомительно для её износившегося механизма; время, как песчинки в часах, капает медленно; нескоро ещё сумерки заварятся до нужной крепости и наступит тьма.
Маленькая комнатка, тесная, как коробка для обуви. Пошлые обои в широкую зелёную полоску придают ей что-то общее с подвыпившим моряком. Окно выглядывает во двор, утопающий в вошедшей в полную силу зелени. Если бы не протянутая через двор бельевая верёвка, можно было бы подумать, что дом затерялся в лесу, но застиранная рубашка колышется на ветру и портит всю картину. В кресле, спиной к окну, сидит Воробухов – седой человек лет сорока пяти, похожий на юношу, которого заколдовала бездарная колдунья, так что он не сумел ни остаться вечно молодым, ни с честью постареть. В руке Воробухова пульт, и он отрешённо листает программы одну за другой. Дверь бесшумно открывается, и в комнату входит Катя – высокая, статная девушка, пожалуй, излишне широкоплечая и немного неловкая, как многие крепко сложенные люди, не вполне осознающие свои силу и рост. Льняные кудри, похожие на маленькие пружинки, выбились из причёски и высыпались на плечи. В узком чёрном платье Катя кажется родной сестрой скрипки в чехле, которую девушка держит в руках. Видно, что она привыкла к вещам более просторным и светлым и чувствует себя неуютно, как клочок неба, втиснутый в концертный наряд. Помедлив немного, Катя проходит в комнату и, подойдя со спины к погружённому в свои мысли Воробухову, обнимает его за плечи. Тот словно просыпается и с нежностью, похожей на тлеющие угли, в ответ обнимает дочь. Катя садится рядом, и они сидят обнявшись, не говоря ни слова.
Катя (отстраняется от Воробухова и смотрит на него выжидающе и настойчиво). Как я была?
Воробухов (с затверженной готовностью) Прекрасно!
Катя (бросила взгляд на зажатый в руке отца пульт, с укором) Ты даже не смотрел!
Воробухов (сбрасывает маску) Хватило пяти минут – дальше не смог.
Катя (заранее зная ответ) Почему?
Воробухов (вздыхает и вновь притягивает к себе дочь) Потому что ты бездарность, моя милая, совершенная бездарность… Такая же, как и я.
Катя (прильнув головой к плечу Воробухова, отчего Вавилонская башня её причёски повторяет судьбу оригинала (с надеждой): Может быть, скажем об этом маме? Пока не поздно?
Воробухов (обречённо) Уже поздно. Тебе надо было действовать раньше, Катерина.
Катя (поникнув). Но что я могла сделать? Есть такие вещи, которые никак не могут найти себе достойного применения, например, советская энциклопедия или чехол для тюля. Вот и я, как видно, одна из таких вещей…
